Обзор Buro 24/7: Balenciaga, осень-зима 2016
Твердый хорошист
И процитировал самые ключевые работы Баленсиаги. Силуэт baby-doll — вот, пожалуйста, в виде плащей и пальто, подрезанных на уровне груди, и пестрых платьев в его любимой технике «берем 3 винтажных и делаем одно новое». Знаменитая баленсиаговская линия ворота, который отстоит от шеи и плеч, как у кимоно, и возникает эффект цветка в вазе — вот они, только в виде пуховиков и ветровок. Его легендарные костюмы, где из безупречного классического кроя возникал футуристический силуэт, — здесь, и даже без особенной модернизации, простые серые и коричневые костюмы, только немного взбитые и кособокие. На первый вопрос — что он будет делать с «ДНК марки» — Гвасалия ответил вполне традиционно, то есть он вокруг этой самой ДНК и «вытанцовывал» свою коллекцию.
Второй вопрос был более интересный: покажет ли нам Демна Гвасалия что-то сверх того, что мы уже видели в его Vetements и что ему и принесло работу мечты в Balenciaga? Проще всего сказать: «нет, не показал». Но и тут Гвасалия поступил очень грамотно. Постмодернистское цитирование, поэтика чужого слова — да, примерно этого мы и ожидали от создателя Vetements и одной из звезд поколения стилистов. Но материал для цитирования Гвасалия четко отобрал: никакой «рабочей молодежи», никаких «ребят на районе» и «звезд дискотеки 90-х». Все «гардеробно», практично, грамотно и с полным пониманием текущего момента.
Но все, конечно, ждали «вау-эффекта» — а вот его совершенно не случилось. И в этом принципиальная ошибка наших ожиданий: место дизайнера в современном фэшн-процессе, сам тип дизайнера изменились так, что ничего такого больше ждать не нужно. У Гвасалии был отличный предшественник, на фоне которого сложно было не выделиться, но вот уже с Гескьером его сравнивать не стоит. Не только потому, что Гескьер пришел в Balenciaga, когда там вообще ничего не было, одни лицензии, но и потому, что Гескьер был еще старым типом дизайнера, который мыслил в категориях новых форм, силуэтов, концептов. Он в конце 90-х не просто цитировал архивы — он предлагал новую эстетику, новый тип девушки, новые пропорции. И он, в отличие от Гвасалии, был настоящим футуристом, как и Баленсиага, что создавало дополнительный резонанс. Я сознательно пишу «был», потому что нынешний Гескьер тоже существенно изменился.
Те самые два вопроса, на которые Демна Гвасалия ответил вполне вроде бы корректно, и стали для него — ок, не роковыми, конечно, но принципиальными. Он выступил куда менее радикально, чем от него можно было ожидать, и не пошел дальше и не выкинул все эти разговоры о «ДНК бренда» и «наследии», как это сделали Слиман и Микеле. Именно так и становятся звездами в моде стилистов, демонстративно порывая с «наследием», и именно такой шанс он не использовал. Вместо этого он взялся цитировать Баленсиагу — и слишком этим увлекся. И при этом остался в рамках ровно тех же приемов, на которых выстроен его Vetements.
Идея сделать образы Кристобаля Баленсиаги именно тем чужим словом, с которым он будет оперировать приемами и методами Vetements, была даже вполне остроумной, но от ее воплощения остается ощущение недокрученности. Глядя на коллекцию, хотелось сказать: «О, класс! А есть еще что-нибудь?». Все-таки показать в 2016 году косухи, летные куртки, мужские рубашки и пуховики на три размера больше, пусть и хитро расстегнутые, недостаточно для того, что называется statement, на который он, думаю, вполне рассчитывал. Для этого недостаточно даже полосатых колготок и сапог в цветочек. Большое имя требует сколько-нибудь серьезной идеи.
Предсказуемость и неразбериха при самых крутых переменах — вот что такое состояние современной моды. И сегодняшнее шоу Balenciaga показало это самым отчетливым образом. Внутри такой системы довольно легко быть успешным, но очень сложно быть блестящим. Это такая мода «твердых хорошистов», но не отличников-вундеркиндов, и в этой системе Демна Гвасалия вполне занял свое почетное место.
