Катя Шилоносова — о новых успехах за рубежом, одиночестве по «Сейлор Мун» и своем грядущем перформансе

Катя Шилоносова (NV) — одна из самых заметных представительниц российской современной музыки в мире: про нее пишут авторитетные Pitchfork и The New Yorker, она гастролирует в разных частях света сольно и с группой «ГШ», а на лето уже запланировано выступление Кати на фестивале Sónar с новым проектом, совместным с Эйнджел Дерадурян (Deradoorian), экс-участницей бруклинской группы Dirty Projectors. В ближайших планах — выпуск нового альбома «для/for» на нью-йоркском лейбле RVNG Intl., в 2011 году попавшем в список 50 лучших американских независимых лейблов журнала Billboard, и работа с московским ансамблем современной музыки Kymatic. В этот четверг Катя вместе с режиссером Сашей Кулак представит перформанс «Один день одинокого человека», вдохновленный одноименной серией работ известного московского художника-концептуалиста Виктора Пивоварова. Buro 24/7 поговорил с Катей о грядущем альбоме, настоящем и будущем группы «ГШ» и одиночестве.

— Как устроен перформанс «Один день одинокого человека»?

— Музыкальная часть основана на первых пяти треках с моего нового альбома «для/for». Они в основном рождены из импровизаций — их нет смысла играть вживую точь-в-точь так, как они записаны. Я уже исполняла их в нью-йоркском магазине Commend, даже когда еще не думала, что они войдут в какой-то альбом. Тогда я записала себе небольшие нотации, на которых хотела основываться, но почему-то пришло очень много людей, и я распереживалась от ужаса и еще от того, что очень плохо вижу и не смогла ничего прочитать из своих зарисовок — пришлось играть по памяти и фактически сочинять на ходу. Так же и здесь это будет импровизация.

Идею видео мы обсуждали с режиссером Сашей Кулак с 2016 года. Нам очень хотелось рассказать бытовую историю, но через сюрреалистическую призму. В то же время Саша сразу была против того, чтобы фильм существовал в Сети в конечном варианте. В итоге это будет короткометражка с пятью мелодиями — она будет показываться во время перформанса и затем случайным образом генерироваться на специально созданном сайте.

Плюс, конечно же, участие нашего персонажа Никиты, который исполняет в короткометражке главную роль. Поскольку «Один день...» — это оммаж к «Проектам для одинокого человека» Виктора Пивоварова, мы сделаем инсталляцию — сымитируем комнату с кроватью, столом, стулом, лампочкой. Никита будет одеваться, садиться за стол, читать книжку, ложиться спать, вставать — проживать день в собственном темпе. Он будет снабжен нотацией, которая позволит ему коммуницировать со мной посредством предметов и звуков, может быть, перемещаться в пространстве. Видео будет идти отдельно, я буду существовать, возможно, с видео, но тут как пойдет. То есть это будет концерт как живой организм.

— Насколько тема повседневности соотносится лично с тобой?

— Настолько, что у меня даже была идея презентации альбома как небольшой поп-ап-выставки. Я хотела провести в музее несколько дней — просыпаться там, чистить зубы, заниматься своими делами, репетировать и пару раз выступить. Не знаю, сколько бы я вынесла. Выходные, наверное, смогла бы. И люди смогли бы застать меня в разные моменты: кому-то бы повезло, я бы сыграла что-то, а кому-то нет — они бы увидели, как я надеваю носки или рисую. Или это, наоборот, было бы везением.

— Возникает ощущение, что для презентации музыки тебе сейчас нужны вспомогательные вещи — видео, перформансы. Так ли это?

— Я много думала, не слишком ли сильно развлекаю публику. Мне кажется, что нет: для меня «Один день...» — как маленький оркестр, который состоит из трех разных людей, при этом инструменты выражения у всех тоже разные. Одно — визуальное, другое — аудио, третье — перформанс, сам человек. Для меня это воплощение задумки сыграть эмбиент-концерт как нечто цельное. Раньше мои эмбиентные выступления были скорее сопроводительными для выставок, спектаклей. Я не против, мне так тоже очень нравится, но тут более сложная история: непонятно, кто кого сопровождает — я фильм или фильм меня. Три элемента переплетаются, неясно, что тут главное, и меня это веселит. Для меня это особенно интересно, потому что неповторимо. Мероприятие изначально обретает некую смерть. Но я всегда буду в том числе за минималистичность высказывания. Мне кажется, музыка довольно самодостаточна, ее необязательно украшать дополнительными элементами. Так что это не нужно считать презентацией альбома.

— Что ты сейчас думаешь об одиночестве и как оцениваешь его в своей жизни?

— Я постоянно думаю об одиночестве, и мне то кажется, что я могу быть абсолютно одна — и это несложно, то вдруг понимаю, что в данный момент это вообще невозможно. Мне кажется, одиночество — это какая-то невероятная мощь. Люди, которые по-настоящему могут позволить себе быть одинокими, становятся великими. Эта мысль закралась мне в голову после того, как я прочитала финальный том манги «Сейлор Мун». В аниме этого нет, а в манге есть. На протяжении всей манги идет линия самопожертвования — о том, как важно любить кого-то, дорожить кем-то, защищать друзей, быть преданным и так далее. Главная героиня делала все для того, чтобы спасать близких людей. В конце, когда она остается абсолютно одна и все погибают, она вдруг понимает, что все это время тоже была по большому счету одна. И сражалась всегда, по сути, одна. И в тот момент, когда она признает свое одиночество, что всегда будет сражаться одна, несмотря ни на что, даже если делает это ради своих друзей, она становится Сейлор-Космос — самым крутым воином во Вселенной. Мне даже в голову не приходило, какая на самом деле может быть в этом мощь. Великим воином можно стать только так — по крайней мере, для меня.

— Расскажи, пожалуйста, подробнее об альбоме. Были какие-то источники вдохновения, которые можешь упомянуть?

— Один из моих любимых японских композиторов — Хироши Ёшимура. Мне всегда хотелось записать альбом в духе его «Green», правда, планировала сделать это года через четыре, а выходит, что он будет у меня вторым. Очень нравится, что на «Green» в названии каждого трека двойная буква «e» («Creek», «Feel» и так далее) — в каком-то смысле идея назвать все треки по-русски и по-английски словами из трех букв («пес/dog», «ухо/ear» и так далее) с одинаковыми значениями тоже реверанс в сторону Ёшимуры. Для меня этот альбом как история одного дня, созерцательное наблюдение за реальностью вокруг. Он похож на мультфильм про раннюю московскую весну. И с картинами Виктора Пивоварова я чувствую очень много общего в восприятии московской реальности. Мне кажется, я находилась внутри них, когда писала эту музыку. Другая отсылка — концерт Мидори Такады, на который я ездила в Амстердам. Она выстроила на сцене лес из подвешенных на стойку хай-хэтов, ходила между ними и рассказывала истории. У меня не было в планах сейчас записать такой альбом — это вышло спонтанно, и тем даже лучше, потому что треки родились очень легко. Я даже не могу себя с ними до конца проассоциировать. Есть ощущение, что за меня их написал стул, так легко все вышло. И мне это очень нравится.

— Ты как-то говорила, что у тебя готово еще несколько альбомов.

— Я в ужасном состоянии — не могу доделать более подвижный полуэмбиентный альбом, как я его условно называю. И другой — условно поп в духе «Binasu», его тоже медленно параллельно дописываю. Не знаю, почему так тяжело все идет. Предпочитаю все валить на планеты. Но в ближайшее время все закончу. У меня очень долгий процесс дохождения до стула. Потом я сажусь на него, и стул за меня все пишет. Но путешествие до него — длиной в огромное количество километров.

— Какие у тебя планы с «ГШ» и партитурой для ансамбля Kymatic?

— О, партитура! Концерт будет 6 апреля. Я все еще выкристаллизовываю идею, думаю: сочинять что-то серьезное или веселое. Посмотрим. «ГШ» внезапно пользуются популярностью за рубежом, и это меня сильно веселит. У «ГШ» много готового материала — его надо записать и выпустить. Видишь, как заметно по эмбиент-альбому, я компромиссных решений не ищу — хочу, чтобы у «ГШ» вышла пластинка с импровизациями. Есть гениальный импров, который мы назвали «Гибкий график». Он идет 22 минуты, и это, я считаю, лучшее, что когда-либо выходило из-под наших пальцев. Мы бы с удовольствием выпустили сочетание импровизаций с песнями, чтобы было как у Can на «Future Days», но импровы мы писали на нашей маленькой студии на чердаке, и, если дописывать к ним песни уже в нормальной студии, будет очень заметна разница в звуке. Так что скорее всего мы все же сделаем два отдельных релиза. Осенью точно выйдет как минимум один. И еще с Эйнджел Дерадурян у нас будет совместная запись, которую мы презентуем летом на Sónar. Новая группа! Планов очень много. Когда об этом задумываюсь, становится страшно.

— А не страшно сейчас выпускать эмбиент-альбом — как его воспримут поклонники песни «Kata», например?

— Очень хороший вопрос. Наверное, мне было бы страшно, если бы я выпускала сейчас что-то в духе «Binasu». Да, «для/for» — супернеочевидный, абсолютно провальный ход с маркетинговой точки зрения. Что мне скажет лейбл — вдруг они вообще ни одной копии не продадут? Понятия не имею, как люди могли бы на это отреагировать. Ясно, что кто-то ждет от меня пару треков в духе «Kata», а получит альбом, где единственная песня — мелодекламация стиха Кандинского. Те, кто знают, как я ко всему этому отношусь, поймут мое непретенциозное отношение; те, кто не поймут, будут думать, что я пафосный человек и выпендриваюсь. А что тут скажешь? Взяла и выпустила эмбиент-альбом? Кошмар? Эмбиент-альбом хуже, чем поп-альбом? Странно сравнивать — это же разные категории.