Что смотреть на Beat Film Festival? «Mistify» о Майкле Хатченсе — гимн герою, музыке и стилю 1980-х

Наконец стартует Beat Film Festival — фестиваль, в котором документальные фильмы становятся поводом для разговора о чем-то большем. Так и с этим текстом: байопик о рано ушедшей австралийской звезде «Майкл Хатченс: Mistify!», возлюбленном Кайли Миноуг и Хелены Кристенсен дал повод поговорить о неутихающей тоске современной поп-культуры по 1980-м.

Девушка с копной кудряшек и в огромных очках, одетая в золотой плечистый пиджак, бежит к машине. За рулем — ее рыжая подруга, похожая на звезду подростковых комедий Молли Рингуолд. Она садится на пассажирское сиденье, машина срывается и мчит по пустой дороге. Монтажная склейка, и механическая рука вставляет капсулу в гнездо; на ней записано сознание девушки и ее воспоминания. Встав на место, прибор загорается голубым огнем. Камера отъезжает, и мы видим, что таких капсул десятки, сотни, потом тысячи. В каждой из них — человек, который навсегда останется юным. Девушка в машине целует подругу, и никто уже не смотрит на дорогу — с ними ничего не случится. Впереди розовый закат, они обе мертвы и навечно останутся в Сан-Джуниперо, где никогда не кончаются 1980-е. Из магнитолы Белинда Джо Карлайл кричит, что рай — на Земле, и любовь там на первом месте.

Кадры из фильма «Сан-Джуниперо» (2016)
сериала «Черное зеркало»

Действие «Сан-Джуниперо» — единственной счастливой серии «Черного зеркала», повествующего о беспросветном технологическом будущем, — не зря происходит в 1980-х. И не зря в искусственном городке искусственных 1980-х, потому что других у нас нет. От той эпохи осталась картинка, собранная только из самых ярких воспоминаний и проглядывающая сквозь шумы и помехи на записях VHS. Из них стерлись страхи ядерной войны или СПИДа, тогда не изученного и неизбежно смертельного. Зато остались высокие джинсы, пышные кудри и широкие плечи, неоновые огни и кассеты с уроками аэробики. В этих воображаемых 1980-х ярко накрашенные женщины с начесами и кудрявые юноши в распахнутых на груди куртках плавают в густом тумане от дым-машин. Там есть Синди Лаупер, за которой бегут желающие повеселиться девчонки. Мадонна, чьей «Like a Virgin» подпевают даже девятилетки. Фредди Меркьюри, от голоса которого в душе что-то поднимается. Здесь все-все-все они — каждого и не вспомнить.

«Очень странные дела», 3 сезон (2019)

Мы все — поколение, заставшее это время по не сходившим с экранов клипам и многочисленных волн «eighties revival» — хотели бы хоть ненадолго оказаться в этом приятном «здесь», которое на самом деле давно стало «тогда» и «там». Уже несколько лет миллениалы и джензеры смотрят на паранормальные приключения подростков в «Очень странных делах», выходят «Блеск» с жирно накрашенными героинями и «Американская история ужасов» и два фильма из перезапущенной франшизы «Оно» радостно впиваются в эстетику хорроров 1980-х. Многие кино- и сериальные истории, формально происходящие в нынешнем времени, все равно пропущены через восьмидесятнический фильтр. Это также происходит в моде, и в музыке: Louis Vuitton заключает соглашение с упомянутой «Американской историей ужасов» и снимает кампанию в духе обложек видеокассет, а Дуа Липа цитирует в новом альбоме хит INXS «Need You Tonight», сводивший поклонниц группы с ума в 1987-м.

Кадры из фильма «Клуб “Завтрак“» (1985)

Возможно, в 2010-е так тоскуют по 1980-м, потому что многие фильмы того десятилетия проверку временем не прошли. Нет, они смотрятся все так же легко и занятно, но некоторые вещи в нынешних реалиях кажутся возмутительными. Сложно разлюбить «Клуб “Завтрак”» Джона Хьюза, который изобрел канон тинейджерского кино и вывел подростков на передовую поп-культуры. Но сложно и не возмутиться, когда Бендер ныряет лицом между ног Клэр, не задаваясь вопросом о ее согласии. Или забыть расистские шутки из другой его картины — «Шестнадцати свечей». Впрочем, эти времена все равно воспринимаются как идиллия, островок наивности и веры в какое-то — необязательно светлое — будущее. А с музыкой все, кажется, еще проще.

«Когда я умру и попаду в рай, надеюсь, там будет играть музыка 1980-х», — пишут в комментариях к клипам австралийской группы INXS. Кто-то рассказывает, как впервые услышал их песни еще ребенком. Кто-то жалеет, что родился слишком поздно. Кто-то вспоминает, что «Never Tear Us Apart» играла на свадьбе родителей, а теперь будет играть на его собственной. Кто-то — как она же звучала на похоронах его лучшего друга, и даже смерти не удалось разбить их связь. Все без исключений желают спать спокойно Майклу Хатченсу, солисту INXS, покончившему с собой в 1997-м.

Клип «Never Tear Us Apart», снятый Ричардом Ловенштейном — также автором фильма
«Майкл Хатченс: Mistify!»

Он умер не на пике славы и не в забвении: популярность INXS померкла по сравнению с концом 1980-х, когда вышел их прорывной альбом «Kick», но новые треки группы попадали в чарты. Хатченс не вошел в «клуб 27», уйдя из жизни через десять лет после роковой черты. И, наверное, не попал в круг величайших музыкальных легенд с трагически оборвавшейся жизнью. Зато попал в сердца и память миллионов людей, видевших его концерты и клипы. Его пластика и голос, уверенность в каждом движении тела — неудивительно, что в тех же комментариях под роликами (а где еще искать настоящие чувства, если не там?) Хатченса называют самым сексуальным мужчиной эпохи.

В фильме «Майкл Хатченс: Mistify!» его называют иначе. В одной из сцен родственники певца вспоминают, что в его табелях писали: «Майкл — мечтатель. Майкл ни на чем не концентрируется. Из него никогда ничего не выйдет, если он продолжит в том же духе». «Он был мечтателем — и мы не знали, о чем он мечтал», — говорят о нем. Мечтатель и тихий ребенок, который боялся зайти в полную людей комнату — не то что выйти на сцену, — превратившийся в звезду мирового масштаба, соблазнителя и героя фантазий. И пусть создатели фильма говорят, что хотели демистифицировать фигуру Хатченса, показать его в первую очередь человеком, эти и другие экранные откровения производят как раз обратный эффект. Превращают его в символ, идеальное воплощение десятилетия во всех его ипостасях: и тихого мальчика, мечтающего о будущем, и взрослого мужчины, наслаждающегося жизнью.

Хатченс кричит со сцены «Мишель!», обращаясь к своей девушке Мишель Беннетт, и та оборачивается на голос уже с другой кинопленки. Отходит от каменной ограды, где стояла с подругами, смотрит на снимающего, и на ее лице улыбка. В следующем кадре они целуются — два размытых, похожих на пятна силуэта на таком же зернистом фоне; камера дрожит, не всегда успевая за их движениями — снимает, кажется, кто-то из них, Мишель или Майкл, с вытянутой руки... И хотя сегодня соцсети дают нам возможность стать ближе к любой знаменитости, почему-то эти пленки, вошедшие в «Mistify», кажутся гораздо более личным, чем снимки с трех камер iPhone 11 Pro. Это, конечно, вопрос восприятия — все из прошлого представляется более настоящим, чем из самого настоящего.

Хатченс и Кайли Миноуг, которая в фильме говорит, что он был «темным плохим мальчиком,
а я — чистой хорошей девочкой».

Здесь — в нашем настоящем — миллениалы с джензерами не слишком-то верят в будущее. Здесь — работа или ее отсутствие, вечный стресс, необходимость всегда быть на виду и на связи. Здесь каждый день происходят безумные вещи — одна другой хуже. А там... Там группа подростков спасает мир от пришельцев, высадившихся в их маленьком городке. Там идеальные люди с дикими волосами смотрят в кадр и улыбаются, не зная, что с ними случится через 10 лет. Там говорят по проводным телефонам с любимым человеком, споря, кто первый положит трубку. Там вылезают в окно спальни, чтобы встретиться с самым красивым парнем из старшей школы, который почему-то обратил внимание. Там снимают фильмы на ручные видеокамеры, мечтая стать великими режиссерами, и никто ничего не выкладывает в TikTok или инстаграм.

«Майкл Хатченс: Mistify!»

4 и 7 августа в кино, а также 1–14 августа
на «КиноПоиске HD»