Поиск

Домашнее чтение: отрывок из книги \"Молодые и красивые: мода двадцатых годов\"

Домашнее чтение: отрывок из книги "Молодые и красивые: мода двадцатых годов"

Мода и искусство

Текст: Buro 24/7

О том, что отличало моду 20-х и как она была связана с искусством, узнаем из книги Ольги Хорошиловой под названием «Молодые и красивые: мода двадцатых годов», публикуя главу, посвященную Соне Делоне

Cоня Делоне — русская парижанка, гениальная художница и знаменитая модница, превратившая текстиль в палитру, а костюм — в произведение авангардной живописи. Она стала одним из создателей и идеологов арт-моды парижской школы, философом и дизайнером новой цветовой абстракции. Творчество этой амазонки авангарда обычно называют симультанным, акцентируя его связь с цветовой философией и живописью Робера Делоне. Художница действительно увлекалась теорией супруга, в особенности идеей создавать формы с помощью колористических контрастов. Но свою арт-моду сформировала на базе разнообразных пластических систем парижской школы.

В 1912 году, впечатленная теориями и работами Робера Делоне, художница решила создавать абстрактные цветовые композиции. Затем разработала симультанные костюмы, представленные на вечеринке в танцевальном холле Bal Bullier весной 1913 года. Гийом Аполлинер был ими восхищен: «У этих мастеров так много идей <...>. Фиолетовый костюм, длинная фиолетово-зеленая мантия и под жакетом — облегающая туника, разделенная на яркие цветовые зоны <...>, розовый "антик", желто-оранжевый, синий "натье", алый и так далее — все это на кусочках материала, и притом шерсть, тафта, тюль, фланель, струящийся шелк противопоставлены друг другу».

Вероятно, именно эти яркие симультанные наряды спровоцировали интерес итальянских футуристов к авангардному костюму. Известно, что на той вечеринке присутствовал Джино Северини, любитель джазовых танцев. Он был столь поражен симультанным дефиле, устроенным Делоне, что на следующий же день послал в Милан телеграмму-молнию. Блез Сандрар вспоминал: «Великая каланча (Дж. Северини. — О.Х.) незамедлительно телеграфировал в Милан об увиденной одежде, в частности о деталях симультанного платья мадам Сони Делоне. Он был настоящим разведчиком. По Милану мгновенно разнеслась новость о костюмах супругов Делоне и их футуристском перформансе».

«впечатленная теориями и работами Робера Делоне, художница решила создавать абстрактные цветовые композиции»

Показательно, что до этого момента авангардную одежду создавал только Джакомо Балла (совместно с супругой Элизой). После телеграммы Северини в среде футуристов заметно оживился интерес к проектированию авангардных костюмов. Дискутировать о взаимовлиянии искусства и моды начали Томмазо Маринетти, Фортунато Деперо (он стал разрабатывать проекты футуристских костюмов), Вольт (Винченцо Фани) и Туллио Крали. Можно предположить, что именно симультанные костюмы подтолкнули Баллу написать ряд манифестов, посвященных моде. В них были отражены основные философские и формообразующие принципы футуристической одежды.

В 1920 году, вернувшись во Францию из Испании, где они жили с 1914 года, Делоне оказались в новой художнической среде. Фовизм, кубизм, экспрессионизм теперь считались уделом скучных стариков. В авангардном фаворе был дадаизм — агрессивное, эпатажное, ироничное искусство молодых циников, подранков Великой войны. С поэтами-дадаистами Делоне познакомились сразу после переезда в Париж. Особенно тесно они общались с Тристаном Тцарой, Филиппом Супо, Луи Арагоном, которые в феврале того же года начали издавать журнал «Литература». На его страницах, помимо стихотворений, критических заметок и анонсов художественных событий, публиковались манифесты дадаизма, большинство которых написал Тцара.
Делоне приглашали авангардистов к себе в мастерскую. По четвергам устраивали вечера поэзии, на которых бывали самые известные деятели парижского искусства — Супо, Бретон, Арагон, Голль. Замысловатый верлибр, пьянящий ритм и цветность их стихов вдохновили Соню Делоне, и она создала арт-объекты — «Холст-поэму», «Занавесь-поэму» и «платья-поэмы».

«Холст-поэма» был посвящен Маяковскому, посещавшему дадаистские журфиксы Делоне. Ему определенно нравилась живопись Робера. В эссе «Семидневный смотр французской живописи» 1923 года он отмечал: «Делоне — весь противоположность Пикассо. Он — симультанист. Он ищет возможность писать картины, давая форму не исканием тяжестей и объемов, а только расцветкой <...>. Он весь, даже спина, даже руки, в лихорадочном искании».
«Холст-поэма» был разделен на четыре цветовые зоны. В центре — круг, на котором Соня вывела известные и любимые ей строки: «В 140 солнц закат пылал. Светить всегда! Светить везде! До дней последних донца. Светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца». Ниже, за пределами круга поместила подпись: «В. Маяковский». К «Холсту-поэме» привинтили дверную ручку, и прикрепили его к внешней стороне двери, превратив холст в дадаистский реди-мейд. Маяковский писал: «Он (Робер Делоне.  О. Х.) разрешает вспышки своего энтузиазма раскрашиванием дверей собственного ателье. Тоже кусок жизни». До кончины Сони Делоне в 1979 году эта работа хранилась на даче художников. Настоящее местонахождение холста, к сожалению, неизвестно.

«"Холст-поэма" был посвящен Маяковскому, посещавшему дадаистские журфиксы Делоне»

Одновременно с «Холстом-поэмой» Соня Делоне создала «Занавесь-поэму», вдохновленную Филиппом Супо. Она восхищалась его романтичными, печальными и свободными стихами, которые решила перенести на поверхность роскошной бархатной занавеси в 1922 году. Вышила строки из стихотворений, а на стороне, обращенной к входной двери, — два слова: Bonjour и Bonsoir. В зависимости от времени суток художница открывала одну или другую часть занавеси и таким образом приветствовала гостей. Рене Кревель в эссе «Визит к Соне Делоне» отмечал: «Хозяин дома (Робер Делоне.  О. Х.) приглашал каждого гостя написать стихотворение на стенах его мастерской, а также посмотреть на занавесь из серого крепдешина, на котором его супруга Соня Делоне так изящно вышила арабесками импульсивное творение Филиппа Супо со всем его юмором и поэтичностью». Иногда в праздничные и веселые вечера художница снимала занавесь и дефилировала в ней по студии, словно в манто.

Вероятно, идею «Занавеси-поэмы» подсказал испанский поэт-авангардист Рамон Гомес де ла Серна, прославившийся серией коротких стихов «Грегуэриас». Один из них он написал на веере — в самом начале 1920-х годов. Соня знала Гомеса и, быть может, видела его расписной веер. Эта работа стала попыткой Делоне перенести поэзию из двухмерного в трехмерное пространство. Следующим шагом было превращение самих поэтических строф в трехмерные арт-объекты. Художница приступила к проектированию «платьев-поэм», одежд и произведений авангардного искусства одновременно, объединив симультанизм и дадаистскую поэзию.

В 1923 году Делоне разработала проект платья по мотивам четверостишия Тцары «Веер кружится в моем сердце». Силуэт и фасон в целом соответствовали моде начала двадцатых — свободный силуэт, низкая линия талии, практически горизонтальная линия ворота. Оно должно было быть сшито из разноцветных конусообразных лоскутов темных и светлых оттенков, чередовавшихся и образовывавших некий четкий, быстрый ритм. Платье как бы визуализировало четверостишие Тцары — кружение веера, шипение змеи, описанное поэтом, мастерски передано определенным расположением строф. Слово «веер» большими буквами выписано на правом рукаве, и таким образом при движении руки «веер» как бы раскрывался и закрывался. Строфа «Цветок холода / Змея химической нежности» по-змеиному извивалась на подоле. На лацкане левого рукава художница поместила имя: «Тристан Тцара».

В мае 1922 года Делоне получила от поэта письмо с посвящением: «Рука ангела проскользнула / В корзину, глаз фрукта. Он арестовывает колеса таксомотора / И кружащийся гироскоп человеческого сердца». Впечатленная, она разработала проект платья свободного прямого силуэта. На лифе размещались симультанные диски (черно-бело-зеленый и охристо-серый), акцентировавшие линию груди. Подол был трактован в сером, коричневом, черном и белом цветах. Строфы Тцары художница разместила на подоле — они скользят от линии талии по диагонали.

Еще одним интересным примером «платьев-поэм» является неосуществленный проект «Эта вечная женщина» (1922—1923 годы), названный так по первым строкам стиха Арагона. Делоне выбрала прямой силуэт и контрастное цветовое сочетание. Строчка «Эта вечная женщина» разбита на три части. «Эта» помещена на обшлаге правого рукава, «вечная» — на линии талии, «женщина» — на обшлаге левого рукава.
В среде исследователей идут споры о том, какие именно «платья-поэмы» были сшиты. Большинство авторов утверждают, что они остались только на бумаге. Однако слова самого Робера Делоне свидетельствуют об обратном: «Она (Соня. — О. Х.) вместе с Тцарой и Супо создавала платья-поэмы, ставшие настоящей сенсацией, — поэзия была вдохновенно орнаментирована и адаптирована к реальности, кроме того, спровоцировала интерес к одежде как к чему-то сложному, непредсказуемому, следующему новым законам». Клер Голль в эссе «Симультанная одежда» (1924 год) упоминает один из костюмов: «Но по вечерам она (Соня Делоне. — О. Х.) носит плащ, достойный луны и рожденный поэмой; так как Соня Делоне использовала геометрические формы алфавита в качестве неожиданного орнамента, поэтому теперь вместо того, чтобы говорить: "Платье — это поэма", — мы можем сказать: "Поэма — это платье" <...>. Иногда тот, кто носит ее одежды, может узнать в строчках, вышитых на них, свои стихи». Диана Вриланд упоминает два жилета, созданных «по эскизам Луи Арагона и расшитых его двумя короткими поэмами Соней Делоне». Их местонахождение, впрочем, она не указывает.