Поиск

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы

Интервью: Екатерина Краюхина

Фото: Анисия Кузьмина,
Глеб Кузнецов,
Екатерина Ермолаева,
Кристина Маковеева

Спектакль Алексея Мартынова SHOOT / GET TREASURE / REPEAT (далее – SGTR) по одноименному циклу пьес Марка Равенхилла — проект Мастерской Брусникина — в этом году получил сразу три номинации на театральную премию «Золотая маска». По просьбе BURO. журналист Екатерина Краюхина поговорила с режиссером о том, почему о страшных вещах нужно говорить сдержанно, как обратить свой страх в силу и сможем ли мы когда-нибудь жить по-другому.

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 1)

Алексей Мартынов

режиссер


Как ты ищешь «ту самую» пьесу для постановки?

Это нелегкий процесс. Во время поиска ты перебираешь некоторое количество вариантов. Обычно довольно быстро становится понятно: твой текст или не твой, коммуницирует он с тобой или нет. Помимо смысла, для меня очень важно, как звучит текст, как он написан стилистически, как в нем расположены слова. Здесь можно провести параллель с музыкой — ты ведь сразу понимаешь: твоя музыка или не твоя.


Почему выбор пал именно на текст Марка Равенхилла?

Очень давно мои друзья собирались ставить пьесу Равенхилла «Преступление и наказание», в которой сейчас играет Петя Скворцов (актер «Мастерской Брусникина» — Прим. BURO.). Они мне ее, можно сказать, подсунули, хотели, чтобы я в ней участвовал как актер. Я в пьесу с первых строчек влюбился, но тогда у нас с ребятами ничего не вышло, а у меня в голове все отложилось в папку. Время от времени я к ней возвращался и перечитывал, хотя не знал, что с ней делать. Я даже не знал, что это цикл пьес.

Уже впоследствии я познакомился с Семеном Александровским (режиссер, создатель Pop-up театра — Прим. BURO.) и Димой Волкостреловым (режиссер, последний художественный руководитель Центра имени Вс. Мейерхольда — Прим. BURO.), попросил полную версию этих текстов, поскольку их тогда не было в открытом доступе, а они с Сашей Вартановым (режиссер, сценарист — Прим. BURO.) тогда ставили этот материал. Когда я открыл всю серию пьес целиком, сразу понял — мое. Эти тексты писались довольно быстро и хлестко. В них стремительно, без какой-либо преамбулы, начинается очень понятное, порой жесткое, действие — меня это подкупило.

То же самое, кстати, было с «Дырами» (новая режиссерская работа Алексея Мартынова для «Мастерской Брусникина» — Прим. BURO.). Я думал остановить свой выбор на другой пьесе, уже делал эскиз, но в последний момент просто открыл текст Лиды Головановой, драматурга, и с первых строчек, с первого диалога просто влип. Это произошло очень быстро, за секунду, я даже не успел до конца это осознать.

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 2)

Актеры «Мастерской Брусникина» отвечали на вопрос «О чем спектакль SGTR» по-разному — о неизбежности, неравенстве, благородстве, отсутствии диалога, покорности. А как ты сам ответишь на этот вопрос?

Этот спектакль — о войне, но не как конкретном локальном конфликте, а как феномене. И в спектакле я говорю о войне как способе коммуникации между людьми, потому что для себя я сформулировал определение войны так: война — это навязывание оппоненту своей воли. Например, происходит какой-то конфликт, даже не военный, а просто столкновение, скажем, на кухне — для меня это тоже война. Так в пьесе «Страх и нищета», где пара сидит на этой самой кухне — ничего особенного не происходит, где-то в квартире спит их ребенок, — между ними разворачивается война в том смысле, что они не понимают друг друга, а самое страшное — непонятно, поймут ли когда-либо.

Отсутствие коммуникации, отсутствие слуха, когда есть только твоя позиция, которую ты пытаешься кому-то навязать, и больше ничего — вот что я называю войной. Такое, к сожалению, происходит повсеместно, мы сталкиваемся с этим каждый день. И когда я это осознал, меня очень зацепило. Я стал задаваться простым вопросом: а возможно ли жить по-другому? Меня этот вопрос интересовал и интересует до сих пор, я с ним заходил в спектакль, с ним же и остаюсь в спектакле. Таким же вопросом задавался еще Лев Николаевич, и, как я понимаю, он был уверен в том, что люди все-таки способны сделать шаг к другому существованию. Этим мы и отличаемся от животных.

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 3)

Почему название пьесы решили не переводить?

Я думал над переводом какое-то время, потому что казалось, что нужно русифицировать название, иначе зрителю будет непонятно, что это за набор слов. Но, когда я начал перебирать эквиваленты, понял, что получается ерунда, потому что я и сам, честно говоря, не сразу понял, в чем заключается суть названия. А суть ведь в том, что это некий компьютерный код, а точнее, формула шутеров компьютерных игр, когда ты стреляешь в своего противника, забираешь всё, что у него есть, и повторяешь это снова. А геймерские термины, конечно, всегда связаны с английским языком.


При постановке SGTR ты решил уйти в минимализм. Почему?

Мы начали репетиции с пьесы «Страх и нищета» — той, где пара на кухне. Именно она для меня была своего рода ключом, потому что уже тогда стало понятно, что все пьесы не нужно делать натуралистичными и проигрывать жестокость по-настоящему. Мне кажется, это скорее территория кино. На территории театра мы должны, наоборот, идти от максимальной условности. Мне хотелось все ужасы (а там довольно жесткие вещи происходят — человек кусает другого за нос, бьет молотком по коленям, отрезает язык, убивает и так далее) оставить в тексте. Эту идею подхватил наш художник Валерий Чтак. Он предложил сделать таблички, на которых будет написана та или иная форма насилия, мы их будем спокойно показывать, и этого будет достаточно. Валера в целом был нашим двигателем минимализма: многие вещи, которые мы с художником по свету Егором Чечкиным приносили, он отсекал, и из реквизита у нас остался только стол и световые коробки, которые вы можете увидеть в финале. О войне, которая происходит между людьми, на мой взгляд, нужно говорить визуально максимально сдержанно.

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 4)
Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 5)

Во время учебы у тебя многое не складывалось: мало кто в тебя верил, в том числе и ты сам. Теперь же твоя первая режиссерская работа номинирована на «Золотую маску». Что ты почувствовал, узнав об этом?

Оказаться среди номинантов на «Золотую маску», конечно, чрезвычайно неожиданно и приятно. Я, если честно, даже забыл, что мы претендуем на какую-то номинацию. Помню, летом у нас был показ для членов экспертного совета премии, прошло полгода, случилось много новых проектов. Когда объявили список номинантов, я был очень удивлен и, разумеется, рад — не только за себя, но и за своих товарищей и друзей. Номинацию получил сам спектакль, Валера Чтак — за работу художника и Егор Чечкин — за работу художника по свету.

Относительно того, что не всегда все получалось. Да, у меня в жизни

прослеживается примерно один и тот же сценарий, наверное, с детского сада и по сегодняшний день. Я оказываюсь в новой обстановке, пытаюсь к ней привыкнуть, какое-то время ничего не понимаю, а потом так или иначе все равно адаптируюсь, раскрываюсь. Каждый раз, на самом деле, приходится начинать все заново. То есть ты копил какой-то багаж, потом наступал новый этап в твоей жизни, и нужно было его снова пересобирать, находить нового себя, конечно же, не теряя себя старого. Пускай я и не залетаю сразу с ноги дверь, если можно так выразиться, я не ропщу и не обижаюсь на весь мир. Думаю, у каждого в этом отношении свой путь.


Материал, с которым ты работал во время постановки, полон насилия, ужаса и жестокости — истории довольно жуткие. А чего боишься ты сам?

Раньше на этот вопрос я бы браво ответил, что ничего не боюсь. Но сейчас мне кажется, что с возрастом отвечать на него становится все сложнее. Когда-то я боялся бояться, если можно так выразиться, боялся самого ощущения страха. Мне казалось, что это непродуктивное состояние, что ты не должен бояться. А сейчас я немного сменил оптику и считаю, что страх это то, с чем ты работаешь, что преодолеваешь. Порой он может даже стать твоим двигателем.


А заниматься искусством — настоящим, о том, что болит — в тех реалиях, в которых мы оказались, не страшно?

Отчасти это, может, и страшно, но вопрос в том, как ты с этим страхом сосуществуешь, как его преодолеваешь. Ты можешь либо оказаться под ним, что не очень продуктивно, либо начнешь с ним взаимодействовать. Второй вариант мне представляется более подходящим для работы.

Shoot / Get treasure / Repeat: режиссер Алексей Мартынов — о необходимости задавать себе вопросы (фото 6)

Как ты считаешь, всегда ли театр должен оставлять зрителю надежду на лучшее, быть ему утешением, или порой просто необходимо заставить его всей кожей ощутить безысходность? Если говорить о SGTR, с какими чувствами после него выходит зритель?

Разные люди говорят по-разному: кто-то уходит с ощущением безысходности, а кто-то нет. Но важно сказать, что у меня не было задачи дать это чувство, не ради этого я делал спектакль. Когда мы репетировали, я придерживался модели «Эпического театра» Бертольта Брехта. Его концепция заключалась в том, чтобы театр воздействовал не на чувства, а на разум. Мне это очень понравилось, потому что тексты Равенхилла скорее направлены действительно на глобальные задачи: не чтобы зритель вышел в полном шоке, как бы переложив на себя все страдания, которые переживают герои, а чтобы он встал и сказал: «Черт возьми, жизнь устроена как-то неправильно, я должен что-то с этим сделать!» Я допускаю, что это утопическая идея, но меня она привлекла. Спектаклем я хотел задать лишь один вопрос: можем ли мы жить по-другому, не по военной модели? Я сам над этим часто задумываюсь и хотел бы, чтобы над этим размышлял зритель. Потому что у меня нет ответа. Но главное — задумываться…


Церемония вручения премии «Золотая маска» 2023 пройдет 22 апреля

Статьи по теме

Подборка Buro 24/7