Какой нам показал моду 90-й выпуск Pitti Uomo во Флоренции
Между микро и макро
День начинался пресс-конференцией Гоши Рубчинского, или показом VisVim, или пресс-завтраком Ikiji, продолжался шоу Lucio Vanotti, пресс-конференцией Карла Лагерфельда или первой мужской коллекцией Fausto Puglisi, а заканчивался показом Gosha Rubchinskiy, выставкой Лагерфельда Visions of Fashion или целым перформансом Florence Calling: Raf Simons. А ночью Алессандро Энрикес (10x10AnItalianTheory) и Алессандро Тино (Mitchumm) устраивали Musica Italian Party в садах.
При этом весь город был заполнен инсталляциями, выставками и всяческими арт-событиями так, что после пресс-конференции в палаццо Веккьо нужно было хотя бы на 15 минут подняться на этаж выше и посмотреть на огромный глобус Яна Фабра, сделанный из жуков-скарабеев, и на его рыцаря-ангела Shall he forever stand with feet set close together? в одном зале с Юдифью Донателло. А потом остановиться перед его же огромной золотой черепахой на площади Синьории перед палаццо Веккьо, а потом по дороге посмотреть на инсталляцию Даниэля Либескинда Florence Blossom перед палаццо Феррагамо и успеть забежать в само палаццо, где проходит отличная выставка Tra arte e moda. Утром по дороге в Фортецца да Бассо осмотреть колонны музея Новеченто, которые Нанни Балестрини обтянул яркими чехлами в буквах и превратил в инсталляцию Collone Verbali (арт-программа Secret Florence), а еще непременно залезть на гору к крепости Бельведер, где развернута вторая часть выдающейся экспозиции Фабра. Выставкой «От Кандинского до Поллока» в палаццо Строцци просто пришлось пожертвовать.
Главное мужское трейд-шоу, Pitti Uomo за последние годы не просто превратилась в одну из главных мировых фэшн-институций. Она аккумулирует вокруг себя множество культурных проектов, показывая, как меняется расклад во всеми любимой теме «Мода и современное искусство». Secret Florence, проект, в котором Pitti Immagine (головной офис всех Pitti) принимает сейчас живейшее участие, проходит накануне открытия Pitti Uomo и состоит из целой серии инсталляций и перформансов по всему городу: в парках, садах, монастырях, библиотеках, на площадях, — устроенных молодыми художниками. Таким образом, как говорят в Pitti, они начинают большую программу поддержки современного искусства, которая сделает Флоренцию еще более привлекательной для молодой и модной публики. Если раньше мода использовала современное искусство для принтов на сумках и рубашках, то сейчас она нуждается непосредственно в его языке и его формах, чтобы обращаться к современной аудитории, которую именно искусство способно увлечь больше всего. Искусство становится проводником для моды — и тут это живо чувствуют и показывают.
Но и для понимания внутренней работы индустрии Pitti Uomo дает больше, чем любая другая фэшн-структура. Это тот самый супервостребованный инсайт, который и отличает профессиональную публику от дилетантов: кто, что, на какой фабрике и какому бренду шьет, кто откуда, куда перешел, где лучшие поставщики, у кого какие исторические связи и где, условно говоря, делают носки для Hermès (и можно даже поговорить с теми, кто их действительно делает). Я слышала, как совсем молодые редакторы моды переговаривались друг с другом: «Ты что, я после того, как стал ездить на Pitti, вообще разлюбил показы — тут гораздо интереснее».
Сверх того у Pitti Uomo есть одно свойство, которое так отчетливо проявилось в этом ее юбилейном выпуске, — умение представить расклад разного, соположив его части так, чтобы вскрывались микро- и макротренды и открывались новые смыслы, социокультурные в том числе.
Например, «японцы на Pitti» — это отдельная большая тема. Японцы — важнейший рынок для всех маленьких ремесленных марок, делающих свой неповторимый и уникальный люкс. Об этом эффекте — «все ждут японцев» — я уже писала в обзоре прошлой Pitti Uomo. Их по-прежнему все ждут — появление японских байеров на том или ином стенде означает настоящий успех и признание, примерно как знак качества. Маленькая неаполитанская семейная сартория Maria Santangelo, где с 1953 года шьют великолепные рубашки, сидела на своих первых Pitti где-то в темном углу, а потом к ним пришли японцы — и теперь они просторно расположились на втором этаже главного павильона. Иоланда Эстевес, когда я забегаю в последний день попрощаться на стенд Knitbrary, сияет: только что пришли и сделали заказ байеры из United Arrows, важнейшей японской институции.
Японцы, впитавшие все традиции европейского мужского костюма и переработавшие их с марсианским совершенством, представляют эти традиции с особым японским остранением. Как, например, Ясуто Камошита, один из основателей United Arrows, поступает у себя в Camoshita с традициями американского, итальянского и французского тейлоринга 1960-х. При этом Камошита еще и одна из главных стритстайл-звезд, как и другой легендарный на Pitti человек из United Arrows — Мотофуми «Поджи» Коджи.
В этот раз Ikiji — компания из самого центра Токио, Сумиды, — показал коллекцию, где одни вещи выглядели одновременно и как хаори, и как бретонская рыбацкая блуза, а на других были принты с гравюр Хокусая, который «тоже из нашей Сумиды». А старый французский бренд Danton, много десятилетий делающий рабочую одежду, в частности для парижского метро, сейчас скооперировался с японской корпорацией Boy's Co и выпускает помимо традиционных синих рабочих курток, выглядящих почти как ранний Ямамото, еще и лимитированную коллекцию верхней одежды — тоже на основе традиционной униформы.
Неожиданно и очевидно «японским» в этот раз оказался герой специальной программы Pitti Italics — Lucio Vanotti, чей показ был устроен в здании бывшей таможни. Лучио, кредо которого звучит как «редукция, пуризм и лаконичный тейлоринг», а на сайте висит фотография традиционного японского интерьера, — это впечатляющий феномен обратного движения, когда не просто европейское, а особенно красочное итальянское сознание впитывает противоположные японские традиции. И это зримый эффект Pitti, где все это свели вместе.
Лучио Ванотти в 2012 году был финалистом программы Who is on Next?, которая организована фондом Pitti Immagine Discovery вместе с Altaroma и L'Uomo Vogue, чтобы искать новые имена. В этот раз ее победителем стал Карло Вольпи и его сумасшедший трикотажный бренд Carlo Volpi, о котором я уже писала в обзоре прошлой выставки и который, непонятно почему, до сих пор не продается, например, в «КМ20», где он был бы просто идеален. Особое упоминание нынешнего Who is on Next? — чудесный парижский обувной бренд Алексии Обер Solovière, который только что сделал специальную коллекцию для Colette.
Если Япония — постоянный сюжет Pitti, то Китай — совсем свежий, только зарождающийся микротренд. Не только китайцы, живущие в Европе, делают собственные бренды, но и европейские бренды не стесняются говорить, что производят вещи в Китае, — наоборот, подробно рассказывают, где и как. Так поступает, например, парижский бренд Three Animals: они показывают видео, как для них вручную красят пряжу, а потом ткут ткани на старых ручных станках китайские женщины, и даже показывают все натуральные красители из этого видео в отдельных сосудах — как раз рядом с очень красивой капсульной коллекцией из этих тканей. И если Китай может как-то зайти на рынок new luxury со своими великими ремесленными традициями и перестать восприниматься просто огромной дешевой мировой пошивочной, то именно с помощью таких институций, как Pitti.
На фоне таких микро- вполне рельефно обозначаются и макротренды. Кроме уже описанной силы субкультур, это, конечно, общее усиление силы «нишевости» и одновременное размывание границ стилей. Если раньше молодой человек 20 лет одевался в кроссовки и спортивную одежду, а потом оканчивал университет, шел работать в офис и переходил на костюмы, то сегодня этот переход все менее резок. Глобальное наступление спорта, функциональности и кэжуала (и все тех же субкультур) привело к тому, что современная мода почти переварила понятие «дресс-код». Да, инвестиционные банкиры по-прежнему ходят на работу в свои сияющие небоскребы в синих или серых костюмах в тонкую полоску, но чем дальше от этого стального сердца формального стиля, тем все сильнее диффузия, его размывающая.
Это видно в ассортименте марок традиционного тейлоринга, — например, Tagliatore, Lardini, Massimo Alba — как свободнее они играют с пропорциями и фактурами, как активнее привлекают людей с выраженным персональным стилем. Это видно в ассортименте классических павлинов Pitti — если раньше подавляющее их большинство было в двубортных пиджаках, костюмах-тройках, в брогах и с голыми щиколотками, то в этот раз под палящим флорентийским солнцем их заметно потеснили парни в шортах и гольфах, в дождевиках и плетеных сандалиях — то есть выглядящие куда более функционально. И даже на фоне угасания общего интереса к «павлинам» это выглядело очень свежо.
Конечно, фанаты формального стиля не переходят на резиновые шлепки и ветровки, но их персональный подход к этому стилю стремительно выходит за рамки кропотливых цветосочетаний и игры с мелкими деталями — к летнему костюму из винтажной шелковой чесучи они добавляют суперлегкий японский рюкзак Secondskin из имитирующего бумагу суперпрочного материала. А фанаты спорта и субкультур свободно надевают пиджак к спортивным шортам и майкам Gosha Rubchinskiy, а под супертехнологичный дождевик — вытканный вручную супертонкий трикотаж Knitbrary из роял-альпаки. При этом каждый не готов жертвовать своей идентичностью ради какого угодно дресс-кода, но готов к расширению ее границ. Pitti дает отличную возможность следить за этими процессами. Сейчас все снялось с привычных мест и движется с огромной скоростью — и в том хаосе, который охватил индустрию, есть бездна интересного. Я уверена, что через полгода, в январе, картина, которую мы увидим во Флоренции, будет другой. Какой — ужасно любопытно.