Как эстетика пэтэушников определяет современную моду

«Ну что, ты опять позвонишь мне через 10 лет и скажешь: "Приезжай!"» — говорит Раф Симонс, с сияющим видом обнимая Лапо Чанки, директора по коммуникациям и специальным событиям Pitti Immagine. Показ Raf Simons S/S 2017 завершился примерно полчаса назад, и публика все еще ходит и смотрит на его юбилейную ретроспективу, то есть, скорее, инсталляцию, среди которой под пёрселловскую арию Гения Холода и Magic Fly группы Space ходили модели.

Предыдущий 10-летний юбилей Raf Simons Симонс тоже отмечал здесь, во Флоренции на Pitti Uomo в 2005 году. И только тут, на Pitti так чувствуют и умеют представить расклад разного, соединив первую мужскую коллекцию Фаусто Пульизи, american old chic Хироки Накамура из Visvim, прозрачный японский минимализм итальянца Lucio Vanotti. Но самый сильный эффект дало, конечно, соединение показа Gosha Rubchinskiy и специальной ретроспективы Florence Calling: Raf Simons. Очень остроумное соединение.

Сила субкультур в современной моде — эта тема сейчас сама горячая, об этом говорят все, и на Pitti она прозвучала в полную силу. Анджело Флаккавенто в своем обзоре выставки для BoF пишет так: «Эта выставка четко и ясно показала, что действительно прогрессивные дизайнеры сегодня действуют как субкультурные лидеры. Все это менталитет банды: мода, которая удовлетворяет племенному примитивному желанию принадлежать». С учетом того, что одна из самых коммерчески успешных субкультур сегодня — та, что продвигают Гоша Рубчинский, Демна Гвасалия и их общий друг Лотта Волкова, я бы назвала общий феномен «эстетика пэтэушников».

Она сейчас имеет отчетливый гомоэротический подтекст, поэтому Алекс Фёри в своем обзоре коллекции Gosha Rubchinskiy S/S 2017 очень тонко вспоминает малолетнего любовника Пазолини Нинетто Даволи и осужденного за убийство Пазолини 17-летнего Пино Пелози — Рената Литвинова, сделавшая черно-белый мини-фильм «День моей смерти», показанный после шоу на заброшенной флорентийской Manifattura Tabacchi времен ар-деко («Единственное во Флоренции здание, выглядящее по-советски», — сказала Лотта Волкова, стилизовавшая показ), вдохновлялась именно Пьером Паоло Пазолини.

Тут, впрочем, есть небольшая неувязка. Дело в том, что Гошины пэтэушники (разумеется, несовершеннолетние, что эстетически важно и потому «пэтэушники»), которых отбирали через Instagram и привозили во Флоренцию не только из Британии и Скандинавии, но даже из ЮАР, в этот раз отчетливо космополитизировалиcь и перестали выглядеть такими несомненными резидентами Бирюлево Западное. И они совсем не похожи на тех грубых итальянских пэтэушников, которых так любил Пазолини. Эти мальчики с выстриженными «площадками», безусловно, олицетворяли youth, но очень рафинированную, бледную, томную и не особенно troubling. И в коллекции Гоши в этот раз кроме треников, сетчатых маек, олимпиек, и прочего обычного стаффа появились костюмы почти из сартории, которые смотрелись вполне с шиком и которые я легко могу представить, например, на себе — и не было ни одной фанатской розетки.

Ретроспектива Рафа Симонса прошла буквально на следующий день после показа Гоши Рубчинского, и когда двери Stazione Leopolda открылись, то публика тут же получила ответ на вопрос, который преследует Симонса всю его карьеру: почему он не делает женскую одежду под собственным именем? Огромное пространство было заполнено старыми манекенами — с дырками вместо лиц, отломанными руками и перемотанными скотчем шеями, одетыми в вещи из его прошлых коллекций. Они стояли поодиночке, парами и группами, сидели на полу и на строительных лесах — и все они были женскими. «Вот же, — говорил нам Раф Симонс. — Носите на здоровье!» И если не знать, что все представленное было сделано под мужским лейблом, то заподозрить это было невозможно, так естественно и классно смотрелись вещи, надетые на пластиковых женщин. Некоторые не сразу опознали дайджест и с большим энтузиазмом вопрошали: «Это что? Раф теперь делает женское?!» — «Делает, и уже 20 лет как», — хотелось ответить.

Но это был не единственный ответ Рафа Симонса, который он дал в тот вечер. Все действо Florence Calling: Raf Simons показало, кто настоящий отец всей этой эстетики пэтэушников. Раф делал своих пэтэушников, когда Гоша еще сам был несовершеннолетним, только его пэтэушники были из мрачного постиндустриального Антверпена ранних 90-х с его депрессивным техно, клубами и рейвами, или даже из его родного Неерпельта, богом забытого городка на границе с Германией и Голландией. Вот где была действительно troubling youth.

Именно лакуна на том месте, где некогда было мощное ощущение troubling, и есть главная претензия к шоу Raf Simons S/S 2017. Ну то есть как «претензия»? Коллекция, посвященная Роберту Мэпплторпу, была вообще-то классная: черные кожаные комбинезоны, черные тонкие ремни, застегнутые на шее, черные фуражки, огромные свитеры с так расстегнутыми на плечах пуговицами, что были видны фотографии Мэпплторпа, напечатанные на футболках и рубашках, надетых снизу. «Мне было интересно соположение тела и цветов, натюрмортов, статуй в его фотографиях. Все, что делал Мэпплторп, очень сильно связано с его личностью, — говорил после шоу Раф Симонс, — и с его гомосексуальностью, конечно». На вопрос «Это ваша самая сексуальная коллекция?» он, усмехаясь, ответил: «Ну если вам так кажется...» Еще бы не казалось: среди цветов, натюрмортов и портретов Мэпплторпа попадались его же крупные планы пенисов. Но даже они не добавляли остроты и напряжения этим прекрасным вещам.

Пэтэушники прежде всего нечто тревожное, раздражающее, отчего исходит скрытая угроза обывателю. У Рафа в его золотые годы это было, и оно сильно воздействует, когда смотришь его старые лукбуки и старые шоу — за этим дышит почва и судьба. Сейчас же подобного нет ни у кого, и флорентийская ретроспектива Симонса отчетливо показала, как эта тревожность и напряжение убывали. Соположение Гоши Рубчинского и Рафа Симонса продемонстрировало нам не только, в чем разница между модой стилистов и модой дизайнеров, но и насколько изменилось время, из которого ушло это острое чувство неблагополучности, которое делало такой пронзительной эстетику пэтэушников 15—20 лет назад, когда она была еще контркультурным феноменом. Но именно теперь, когда жизнь двинулась куда-то еще, эта субкультура абсолютно коммерциализировалась и стала продаваться как горячие пирожки. Симонс, думаю, отлично это понимает, поэтому все время ищет более абстрактные ходы.

Если же смотреть на то, где реальная жизнь, Флоренция обозначила интересное движение: потихоньку смыкаются два главных тренда последнего времени — гендерная амбивалентность и субкультурность. Только теперь все это направлено в сторону другого гендера — не парней Алессандро Микеле в блузках с бантами, а девушек в настоящих мужских костюмах, какие были на мальчиках Гоши Рубчинского (который, не понятно почему, до сих пор не выпустил в этой одежде девочек), и вообще в настоящей мужской одежде, как на манекенах Рафа Симонса. Что нам, собственно, долго подсказывала Pitti Uomo всеми своими прекрасными мужскими марками, которые так классно сидят на девушках, и чей урок, очень надеюсь, наконец-то будет усвоен большой модой. К тому же women power и новая женственность с ее отказом от «красивости» и «сексуальности» — вот действительно мощный тренд сегодня, причем не просто коммерческий, а действительно социокультурный.