Родольфо Пальялунга, Jil Sander: "Показать свою уязвимость — это главное проявление силы"

Родольфо Пальялунга приехал в Москву не просто так, ради похода в «Большой» и прогулки по Красной площади, а для того, чтобы лично показать московским редакторам и клиенткам свою новую коллекцию. В доме Jil Sander он работает уже год и за это время успел сделать три женские коллекции и две мужские — и все они и на критиков, и на поклонников произвели исключительное впечатление. Дом, который построила основоположница минимализма, а подхватил Раф Симонс, снова оказался в надежных руках.

Знаете, после этой истории с вашим предшественником Рафом Симонсом и Dior все только и говорят, что о давлении, которое сейчас оказывается на дизайнеров... Он, помнится, ходил любоваться природой. А как вы с этим справляетесь?
Мне помогает... пилатес. Это что-то вроде особой гимнастики — вы слышали о нем? Я думаю, что важно, если вы живете в стрессе и в голове приходится держать миллион вещей, концентрироваться на собственном теле вместо мыслей. Еще я практикую медитацию — четыре года занимаюсь техниками глубокого дыхания. Раньше у меня каждую неделю были часовые занятия с тренером: после часа глубокого дыхания чувствуешь себя расслабленным, как после сеанса массажа. А теперь я занимаюсь уже сам, без тренера, и тогда, когда мне удобно. Во время перерыва в работе, или вечером перед сном, или утром, чтобы правильно начать день. 

И это, видимо, работает. Вы ведь занимаетесь и мужской, и женской линиями — выпускаете и сезонные, и межсезонные коллекции.
А еще аксессуарами, да. Это все и правда тяжело: в наши дни нужно быть готовым с новой коллекцией чуть ли не каждый месяц — ну или максимум раз в три месяца. Ты никогда не прекращаешь работать, и у тебя остается совсем немного времени для того, чтобы отформатировать свой мозг, приступая к чему-то новому. Сразу после одного шоу начинается подготовка к следующему.

Теперь у вас наконец небольшой отпуск, да? Эта поездка в Москву.
Да, точно. И это, кстати, мой первый раз. Очень хочу посмотреть город. Мы пойдем в «Большой»: я очень люблю балет, и для меня это что-то вроде исполнения давней мечты. У вас лучшая балетная школа в мире — вы ведь это и сами знаете? И еще мы пойдем в «Гараж», на Луиз Буржуа. И, конечно, в Кремль — посмотреть на Красную площадь. Вам самой она, кстати, нравится?

Честно говоря, не знаю никого в Москве, кто любил бы Красную площадь...
Ну еще бы, вы ведь русская. Это я итальянец, мне все интересно. (Смеется.)

В сети не так много интервью с вами, хотя вы в Jil Sander уже около года. Почему так?
Правда? Я за это время, по-моему, успел дать уже очень много интервью. Так что нельзя сказать, что я не люблю общаться с журналистами. Даже наоборот: если встречаю какого-нибудь симпатичного человека, я всегда рад поболтать с ним.

Знаете, это может прозвучать странно, но из всех тех интервью единственное, что я узнала о вас как о человеке, — это что вы, цитирую, «не party boy».
(Смеется.) Ну да, я совсем не party man. Я вообще довольно закрытый человек, который очень трепетно относится к собственной частной жизни. Раньше я, конечно, был человеком-вечеринкой — только когда был моложе. Я любил тусоваться, ходить по клубам и все такое. Но теперь... Я уже, наверное, нагулялся. Мне больше нравится встречаться с людьми лично, говорить с ними, глядя друг другу в глаза, обсуждать важные вещи, может, даже спорить. А когда вся твоя жизнь состоит сплошь из вечеринок, невозможно строить крепкие связи: все становится слишком поверхностным. Я же с возрастом стал предпочитать более глубокие отношения.

А что насчет соцсетей? Вы, кстати, есть в Instagram?
Я не большой поклонник соцсетей, но аккаунт у меня есть. Я, правда, даже не выкладываю туда фотографии. Зато, поскольку я очень любопытен, люблю следить за своими знакомыми: чем они там занимаются? Это забавно — смотреть на то, какие снимки люди, которых ты знаешь в жизни, отбирают для публикации, какой публичный образ себе строят.

Это все мило и забавно, и я не умаляю роли, которую соцсети играют в современной моде. Но некоторые все же придают этому слишком большое значение. И большинство аккаунтов к тому же выглядят весьма однообразно — как-то выделяться на самом деле очень трудно, все быстро становится скучным.

«Иногда смотришь на какого-нибудь блогера, у которого сотни тысяч подписчиков, и думаешь: да что ты вообще на самом деле за человек? Чем ты занимаешься в жизни? Может, ничем? Это все большая шутка, которую играют с нами соцсети»

Вот буквально недавно все обсуждали очередной скандал в соцсетях. Одна девушка, Instagram-звезда, объявила, что устала обманывать своих поклонников, жить во лжи и тому подобное. И устроила сама себе сетевое разоблачение — рассказала, скажем так, о темной стороне Insta-блогинга.
Что забавно насчет Instagram, так это то, что он дает возможность обычным людям стать звездами. Иногда смотришь на какого-нибудь блогера, у которого сотни тысяч подписчиков, и думаешь: да что ты вообще на самом деле за человек? Чем ты занимаешься в жизни? Может, ничем? А может, этот блогер на самом деле еще и глупый. Те, кто привлекает внимание в сети, вовсе не обязательно интересные и в реальной жизни. Это все большая шутка, которую играют с нами соцсети.

Лозунгом кампании той девушки, кстати, был Social media is a lie.
Ну да, в настоящей жизни другие ценности. Другие вещи по-настоящему важны. А Instagram — это не реальность. Это просто моменты, вырванные из контекста. Красивая девушка красиво позирует в красивом месте — и люди ей завидуют, мечтают о такой жизни, как у нее...

А она пыталась взять нужный ракурс в течение шести часов.
Ха-ха. Точно.

Тогда вернемся к реальной жизни. Вы уже представили три сезона женских коллекций в Jil Sander. Можете подвести какой-то промежуточный итог?
Я уже год на своем новом посту. И сейчас, конечно, чувствую себя куда более уверенно: я познакомился со всеми, и управлять своей командой стало гораздо легче. Когда приходишь в новый дом, нужно с нуля строить отношения с руководством и со всеми сотрудниками. Но теперь этот период для меня позади. И я стараюсь шаг за шагом строить свое видение старого бренда. 

Я хочу видеть здесь эволюцию, а не революцию. Мне близка ДНК марки, однако я хочу внедрить в нее и свою собственную точку зрения. Я ведь итальянец, я вырос в другом месте, в совершенно другой культуре. И я стремлюсь быть аутентичным в своей работе, не хочу копировать других дизайнеров — даже саму Жиль Зандер. Это было бы неискренностью, можно сказать, подделкой. Теперь же, показав понимание традиций марки, я получил и свободу, чтобы выражать свой собственный вкус.

В коллекциях Jil Sander при вас появились графичные узоры, яркие краски, странные детали. Что еще изменилось в визуальной стороне?
В своей последней коллекции я решил обратиться к более легким материалам, чтобы представить новый образ женщины Jil Sander. Минимализм вовсе не значит, что наша героиня должна оставаться сильной и жесткой все время. Чувственность и сила, традиционно мужественное и традиционно женственное — мне хотелось столкнуть друг с другом разные, совершенно противоположные вещи. Ведь мы, люди, можем быть сильными, но при этом и хрупкими — даже самые сильные из нас, кажущиеся непробиваемыми. Люди вовсе не машины. И, возможно, в наши дни иметь смелость показать свою слабую сторону — это и есть главное проявление силы. Признать, что и вы тоже бываете уязвимы.

Мне понравилась коллекция. Но вот шляпки — они, кажется, не только меня удивили. Особенно одна из них, ярко-желтая. 
О, да, желтая. (Смеется.) А почему бы нет? Это что-то, что может изменить ваше отношение ко всему, такая ироничная деталь. Мне нравится играть с модой. Потому что это не что-то такое серьезное и правильное, это способ самовыражения. В том числе и с помощью таких вот забавных ярких деталей.

«Ведь мы, люди, можем быть сильными, но при этом и хрупкими — даже самые сильные из нас, кажущиеся непробиваемыми. Мы не машины. И, возможно, в наши дни иметь смелость показать свою слабую сторону — это и есть главное проявление силы» 

В Jil Sander вы впервые стали работать с мужской одеждой, взявшись и за мужскую линию бренда. Расскажите об этом опыте. Чем он для вас отличался от работы над женской линией?
Это действительно было своеобразным вызовом для меня: я до этого не работал с мужской одеждой. Но вызовы люблю. Что касается самого хода творческого процесса, то он в обоих случаях совершенно одинаков. Главное различие — в фигурах мужчины и женщины. Крой требуется совершенно разный, ведь и модели разные. 

Кое-кто говорит, что работать с мужской одеждой гораздо сложнее, чем с женской, потому что набор средств выразительности и декоративных элементов во многом ограничен. В женской больше элементов, с которыми можно как-то поиграть, мужская же мода — та, которая действительно будет носиться и покупаться мужчинами, — более строга и, пожалуй, консервативна.
Да, в мужской моде гораздо больше строгих правил, которые не очень-то принято нарушать. Меняются в основном ткани: можно поиграть с сочетаниями разных материалов, с цветом и, опять же, сочетаниями цветов. Незначительно изменить пропорции и формы. Возможностей много, просто они не так очевидны, как в женской, где даже допустимых предметов одежды куда больше. Ну и еще одно правило: должна прослеживаться связь с женской коллекцией, по крайней мере в нашем случае. И, мне кажется, интересно наблюдать, как похожие идеи меняются в женской и мужской — взять, к примеру, наш сезон осень-зима 2015.

В 90-х у вещей Jil Sander был очевидный феминистский посыл. А есть ли какой-то идеологический месседж у коллекций марки сейчас?
Сейчас времена изменились: 2015 год не похож на 90-е. Тогда только-только закончились 80-е, которые были периодом, когда все жили напоказ и мода была такой же — яркой, пестрой и сияющей. Мы одевались, чтобы показать себя людям, чтобы не остаться незамеченными. В 90-х наступило время большей интимности, и продавалась уже не просто мода, а стиль жизни. Минимализм был во всем, не только в моде: и в архитектуре, и в дизайне, и в нашей повседневности. Все хотели быть минималистами. Мини-революции происходили каждую секунду. А теперь минимализм — просто один из миллиона других трендов, и говорить о нем как о серьезной силе совершенно бессмысленно. Подход к моде изменился.

Тогда вы приходили в магазины марки, потому что считали, что этот бренд представляет вас как личность — его идеология была близка вам и группе людей таких же, как вы, разделяющих те же ценности. И вы составляли весь свой гардероб из вещей этой близкой вам марки. Но теперь все иначе. Люди гораздо лучше информированы, они знают о моде все и могут покупать разные вещи разных марок, собирая из них свой собственный стиль. Более личный.

Значит, вы думаете, у брендов в принципе больше не должно быть идеологии? Или она может быть, но всем будет, в общем-то, все равно?
Да-да, точно.

То есть на месседж, который несет сейчас какой бы то ни было бренд, покупателям плевать?
Я думаю, так и есть. Теперь люди покупают одежду, ориентируясь не на то, что видят на подиуме, а на то, что видят на улицах, в каких-то других местах, куда ходят. И они не идут целенаправленно в один конкретный магазин, а ходят из одного в другой. Если им нравится что-то, покупают это, если не нравится — просто идут в соседнюю дверь. Вы ходите по городу, видите разные вещи, покупаете что-то, держа в голове определенную картинку, а не размышляя о больших идеях.

«мы живем в очень грустном мире. Вокруг так много всего, что людям хочется зацепиться за что-то, хорошо им знакомое — по  собственному прошлому, по прошлому их родителей или даже по каким-то историческим хроникам»

Знаете, это, с одной стороны, здорово — личный стиль и все такое. Но с другой стороны, звучит все как-то грустно.
Да, мне это тоже кажется немного грустным. Но, сами видите, мода сейчас меняется очень быстро, каждые два месяца появляется что-то новое. Сложно делать в такие моменты что-то действительно важное и революционное, не имея возможности толком ни над чем подумать. И поэтому, может быть, все коллекции сейчас в основном собираются из достаточно простых вещей, выполненных из дорогих и сложных материалов — меняются из сезона в сезон в основном детали, отделка.

Отсюда и мода на настоящий винтаж или предметы в винтажном стиле. Так проще работать: это быстрее. А еще, может, дело в том, что мы живем вообще в очень грустном мире. И нам приятно обращаться к чему-то, условно говоря, старому доброму — то есть тому, что напоминает нам о чем-то, что мы очень хорошо знаем. Это дает чувство комфорта. Вокруг так много вещей, что людям хочется зацепиться за что-то, хорошо им знакомое — по собственному прошлому, по прошлому их родителей или даже по каким-то историческим хроникам.

Хотя минимализм — это действительно сейчас «один из миллиона других трендов» на подиуме, в жизни он вполне актуален — хотя и несколько в ином виде. Образ жизни, построенный на своеобразном аскетизме, экономия, сознательный отказ от лишних вещей — насколько близко это вам?
Что касается одежды, я всегда одеваюсь примерно так, как сейчас (Родольфо весь в черном. — Прим. ред.). Ношу в основном синий — мне кажется, это «мой» цвет — и черный. Если мне нравится какая-то вещь, я из нее не вылезаю. Или даже покупаю несколько одинаковых вещей и ношу их день за днем. Когда я был моложе, я был более «модным», но теперь мне это неинтересно. Мне важны комфорт и нейтральность. Когда трудишься в моде, важно, чтобы люди, работающие с тобой, выглядели нейтрально. Вы должны видеть модель, одежду, концентрироваться на стиле коллекции, над которой работаете, а не отвлекаться на других людей, пестрящих вокруг. Все должно быть стерильным.