The_Marusya: спектакль, который рассказывает зрителю, чего от него хочет театр

В культурном центре «ЗИЛ» показали спектакль The_Marusya, в котором вместо профессионального актера на сцену выходит PR-менеджер одной из самых известных в России танцевальных компаний «Диалог Данс» и рассказывает про жанр contemporary dance его же средствами. Шутка хореографа Александра Андрияшкина выросла в серьезное высказывание о мире танца, личном выборе и ожиданиях театра от зрителя. Выросла — и оказалась среди номинантов на национальную театральную премию «Золотая маска-2017» в категориях «Современный танец/спектакль» и «Балет — современный танец/женская роль».

Маруся одета в черный юбочный костюм, белую блузку и туфли. Она одета ровно так, как должен быть одет человек, который говорит: «Этот спектакль начнется, когда я скажу», а потом еще говорит: «Начинаем!» — и они начинают. Заставив присутствующих прочитать программку, Маруся снимает туфли, говорит: «Начинаем!» — а потом в блэкбоксе тушат свет и через динамики звучит записанный ее голосом нарочито сложный недлинный текст про личное, про отношения перформера и зрителей, про его самость и цельность и всякое другое.

Маруся совершенно не умеет танцевать и целый час доказывает, что это не так уж и важно

После вступления, обязательно вызывающего у аудитории смех, такой текст, да еще и в исповедальной интонации, должен настраивать на вдумчивый лад, и он, конечно, настраивает. А потом играет перкуссионная музыка и прожекторы мягко высвечивают Марусю в красных трениках и серой майке, полулежащую, расставив согнутые в коленях ноги, лицом к зрителям. Музыка играет комедийно долго, а потом вдруг обрывается, и Маруся говорит, что она Маруся и она совершенно не умеет танцевать contemporary dance, а затем целый час доказывает, что это не так уж и важно.

Спектакль The_Marusya хореограф Александр Андрияшкин поставил специально для Сокольниковой, которая вместе с Евгением Кулагиным и Иваном Естегнеевым составляют команду костромской танцевальной компании «Диалог Данс» и арт-площадки «Станция», этой компанией основанной. В этом году «Диалогу» исполняется 15 лет, а «Станции», работающей в пространстве бывших Льняных мануфактур в исторической части Костромы, в сентябре будет семь. У этой театральной компании уже есть две «Золотые маски» — за работы Mirliflor и Punto di Fuga. В 2015 году их спектакль «Потерянный рай», показанный на фестивале «Территория», был номинирован на «Золотую маску» как «Лучший спектакль современного танца». Теперь, что неудивительно, и моноспектакль The_Marusya попал в список номинантов.

Что нужно знать про Марусю? В первую очередь то, что исполнитель — Маруся Сокольникова — работает на площадке «Станция» менеджером по связям с общественностью. Она, конечно, попала в «Диалог Данс», желая танцевать и еще работая журналистом, но все сложилось как сложилось, и вот Маруся — PR-директор. Документальным театром без профессиональных актеров сегодня поди кого-нибудь удиви, все уже видели; эти же непрофессиональные актеры часто становятся соавторами спектакля, ровно как и здесь.

У театральной компании «Диалог Данс» уже есть две «Золотые маски»

Уж конечно, не является «Диалог Данс» пионером в области документального танцевального театра про подноготную самого себя, это тоже было. И все-таки спектакль The_Marusya чем-то в этом смысле неуловимо особенный. В других работах — например, Rimini Protokoll — непрофессиональные актеры зачастую работают с некоторой примирительно-деликатной, непритязательной интонацией: мол, я документ — да и только; художественная ценность таких спектаклей обеспечивается в основном внутренней тканью самих же спектаклей, а также работой режиссеров. В исполнении же Маруси Сокольниковой есть какая-то специальная витальность, которая превращает сам ее выход на сцену в художественный акт.

Создатели спектакля рассказывали, что, когда из пространства шутки идея обросла сроками реализации, постановщик взял у Маруси ряд интервью. Весь спектакль и построен на рассказе Сокольниковой про себя, про историю ее появления в «Диалоге» («соблазнили, совратили»), про собственную работу и ожидания от актеров и зрителей. Если вам ваш рандомный знакомый перескажет ту цепочку событий, о которой повествуется в этом моноспектакле, это будет, ну, занятно. В рассказе Сокольниковой же это приобретает странную силу универсальности: мы входим в большую историю через маленькую дверь истории частной и уже слушаем не одну конкретную девушку с косой ниже пояса, а всех похожих девушек и женщин, и непохожих женщин, и мужчин — всех людей, которые вынуждены делать выбор и принимать нетривиальные решения. Через Марусю звучит голос профессии, и пускай семантически все, что она рассказывает, не очень поражает глубиной проникновения в нюансы (чего обычно ожидают от рассказа о профессии), мы все-таки остаемся под впечатлением, что нас пустили куда-то очень далеко, за закрытые двери.

В спектакле совершенно нет танца. А поставил его хореограф

Удивляться следует также и тому, что, собственно, в этом спектакле происходит. Большую часть времени Маруся ходит и разговаривает. Танцевальные движения, конечно, есть, но они то иронические, то просто служат в качестве интерлюдий, не претендуя на оригинальность и техничность.

О чем рассказывает Маруся? В основном о профессии. Отчасти это такой иронический водевиль про современный танец: «По статистике, в 86% современных танцевальных спектаклей на сцене присутствует стул. Мы решили не нарушать традицию», — говорит Маруся, поставив на сцену белый стул. «Потом мы поняли, что нужно добавить что-то еще. Новые движения нам было придумывать лень, и мы снова решили не нарушать традицию», — говорит Маруся, вынося стул черного цвета. И вообще по ходу спектакля обыгрывается довольно большое количество штампов современного российского танцевального театра.

Это такой иронический водевиль про современный танец

Это могло бы стать этакой сатирой на глубокомысленных хореографов, делающих одну и ту же абстракцию с серьезным видом, но Маруся легко оставляет эту тему недоговоренной, как и многие другие. И эта свобода от микрофиналов, свобода от потребности сказать последнее слово (и чтобы оно обязательно было твоим) сильно освобождает спектакль от потенциального пафоса, однако же не делает его легким. На сороковой минуте, после рассказа про получение первой «Золотой маски», спектакль вдруг как-то проваливается — кажется, из-за самозабвенной радости Маруси с распущенными волосами под музыку, — но затем быстро восстанавливается.

Соответствуя авторефлексивному жанру, в спектакле Сокольникова не только рассказывает о профессии, но и формулирует свои желания. В эти моменты она или поворачивается к аудитории боком, или вообще ложится на живот и бубнит в микрофон — так или иначе, это такое молитвенное самозаговаривание: «Я бы хотела, чтобы зрители не шуршали шоколадками. Я бы хотела, чтобы зрители были внимательны к спектаклю. Я бы хотела, чтобы зрители приводили своих детей танцевать к нам в школу. Я бы хотела, чтобы зрители всегда покупали кофе в антракте. Я бы хотела, чтобы зрители не спрашивали меня, почему нет коньяка в буфете. Я бы хотела, чтобы зрители читали больше книг о современном искусстве. Я бы хотела, чтобы зрители были активны во время обсуждения спектакля. Я бы хотела, чтобы зрители всегда читали программку. Я бы хотела, чтобы зрителей было больше».

Я бы хотела, чтобы зрители не шуршали шоколадками

И это ведь совершенно поразительно: иногда (особенно сейчас, кажется) действительно нужно вот так напрямую сказать зрителю все, чего от него хочет театр, чтобы он облегчил театру работу, а себе облегчил понимание. Несколько позже Маруся рассказывает о своем страхе находиться на сцене, а также о страхе зрителей, которые боятся интерактива или какого-нибудь вопроса от перформера и поэтому садятся на задние ряды. «Я хочу, чтобы вы почувствовали этот страх», — говорит она и поднимается с микрофоном на задние ряды. «Что это может быть за вопрос?» Зачем зрителям чувствовать этот страх? Да потому что «разрушение четвертой стены» и так далее — таким вот замысловатым образом The_Marusya выходит на важнейший разговор о месте зрителя в театре и о его губительной пассивности.

Если рассматривать в отдельности каждый элемент спектакля: текст, например, и насколько он глубок (то есть степень его проникновения в тонкости работы театрального арт-менеджера — это ведь заявлено как одна из задач: рассказать про специфику этой работы, незаметную со стороны), уровень документальности (вычленено ли с ее помощью что-то действительно важное), оригинальность формулируемых идей, незашоренность иронического, сценографию и работу с пространством, звуком, — то по каждому отдельному элементу кажется, будто недотянули. Тут пробежались по верхам, тут поленились, тут топорный провинциальный юмор, над которым, если ты сноб, стыдно смеяться после 2010-го.

The_Marusya выходит на важнейший разговор о губительной пассивности зрителя

Но это ведь один цельный спектакль, а не цветочки в саду, и когда все эти «недотянутые» (и то, только на взгляд автора этого текста) элементы собираются вокруг девушки Маруси, уже нельзя отодвигать от себя понимание того, что именно таким — и только таким — должен быть этот внешне простой спектакль, приехавший из Костромы не просто чтобы разрушать культурную централизацию, но и еще с одной простой целью: проговорить на универсальном языке универсальные вещи, сказать банальные для современного искусства слова, из которых, если им следовать, складывается качество жизни каждого отдельного человека. Эту задачу, как и многие параллельные, спектакль выполняет более чем отлично, оставляя зрителя удовлетворенным и неудовлетворенным одновременно.

Под мудрыми постами в социальных сетях «ищущие женщины», которых Сокольникова в спектакле описывает, часто пишут что-нибудь вроде «Заставило задуматься», «Очень правильные слова, повод о многом подумать» — ни о чем эти ищущие женщины, конечно, не задумываются после этого, а так и идут себе дальше за свеклой, а из-за них эта прекрасная формулировка — «заставило задуматься» — поблекла, как столовая ложка, и теперь уже нельзя ее употреблять без пояснения. А ведь это — один из важнейших способов описания функции искусства. «Заставляет задуматься» — то есть оставляет с впечатлением более длительным, чем визуальная экзальтация, или ужас, или романтическая нежность, — что угодно.

«Заставляет задуматься»

Так вот спектакль The_Marusya именно что заставляет задуматься — плетется за тобой плотным шлейфом еще несколько дней после просмотра и периодически щелкает в голове, как щелкает пальцами Маруся в спектакле, и после каждого щелчка — и тут, и там — надо принимать какое-нибудь решение. Что может быть лучше спектакля, которое поможет человеку решиться?

Ближашие спектакли: 25 марта в Костроме на арт-площадке СТАНЦИЯ, 2 апреля в Театре наций в Москве.