"Творческие кризисы мне не знакомы". Интервью с Вуди Алленом

В каждом сценарии Вуди Аллена герой непременно сталкивается с парочкой кризисов, среди которых нередко значатся и творческие, и экзистенциальные. Сам режиссер, впрочем, считает, что работа от многих мучений способна избавить, что доказывает и словом, и делом, выпуская по фильму в год. Нелли Холмс встретилась с ним в Нью-Йорке, чтобы поговорить о многом: о среднем классе и его исчезновении, о влиянии технологий на кино и людей, о президентской гонке и, разумеется, о новом фильме.

В вашем новом фильме «Иррациональный человек» есть, на первый взгляд, ничем не примечательная сцена на ярмарке, когда героиня выбирает в качестве приза не плюшевого мишку, а фонарик, который впоследствии спасет ей жизнь. Вы хотели подчеркнуть идею о том, что любое принятое решение влияет в конечном счете на судьбу человека?
Да, конечно. Мы принимаем такие решения постоянно. Вы идете по одной стороне улицы, и все хорошо. Но прими вы решение пойти по другой, возможно, вам на голову упал бы рояль. Даже самые незначительные решения могут обернуться грандиозными переменами в вашей жизни, причем как к лучшему, так и к худшему.

Значит ли это, что вы постоянно переживаете о том, к чему приведет каждое принятое вами решение?
Если об этом постоянно думать, можно стать болезненно нерешительным человеком с синдромом навязчивых идей. Ну вот представьте, что вы хотите рассчитать все вероятности на пути из дома куда-то. Вы потратите уйму времени, перебирая варианты маршрута: сначала на запад, а потом через Даунтаун или наоборот — сначала через Даунтаун, а потом свернуть на запад? Так можно с ума сойти! Поэтому нет, я не зацикливаюсь на принятии каждого мелкого решения, но стараюсь помнить, что у всего есть свои последствия.

«Иррациональный человек» продолжает список из нескольких последних ваших фильмов, в которых в качестве одного из героев не фигурирует Нью-Йорк, хотя ваши ранние работы были все насквозь пронизаны любовью к этому городу. Как вы воспринимаете Нью-Йорк сегодня, и чем сегодняшний город отличается от того, который вы показывали раньше в своих фильмах?
Что ж, жизнь в Нью-Йорке однозначно стала значительно дороже, и это, на мой взгляд, целая проблема, но сам город не изменился. Я помню, когда случилась трагедия 11 сентября, у меня постоянно все спрашивали, сможет ли город остаться прежним после такого ужасного события. И я всем отвечал, что да, сможет. Я вспоминаю Нью-Йорк таким, каким он был до 11 сентября 2001 года, и я смотрю на Нью-Йорк сегодня — это один и тот же город. Люди ходят в театры и рестораны, гуляют по улицам и в парках, собираются на Мэдисон-сквер-гарден — жизнь идет своим чередом. Жители Нью-Йорка все так же полны энергии и энтузиазма, так же романтичны и творчески настроены, а сам город остается потрясающим для жизни местом. Но я не могу отрицать определенные изменения в социальном устройстве. Когда я переехал сюда много лет назад, здесь еще оставался так называемый средний класс. Да, он становился все меньше, но тогда он все же был. Сегодня среднего класса нет: сегодня жители Нью-Йорка либо ненормально богаты, либо так бедны, что часто забывают даже про чувство собственного достоинства. Я искренне считаю, что возвращение среднего класса стало бы катализатором позитивных изменений в городской жизни Нью-Йорка. Это ведь очень деятельная часть общества, весьма живо на все реагирующая. Но сегодня Нью-Йорк — это город либо слишком богатых, либо слишком бедных, и третьего, увы, не дано.

Мы знакомимся с главным героем  фильма в момент, когда он переживает серьезный творческий кризис. Случались ли творческие кризисы в вашей жизни? Как вы с ними справлялись?
Наверное, мне очень повезло, но творческие кризисы мне не знакомы. Я сейчас не говорю о качестве работы, плохие работы у меня были, и я это прекрасно знаю. Но мне действительно не знакомо состояние, когда в голове образовывается какой-то блок, не позволяющий творить. В моем случае все скорее наоборот: если я бывал угнетен или подавлен, творчество как раз возвращало меня к жизни и помогало справиться с любой депрессией. Причем так было всегда, с самой юности, когда я только начал работать. Наверное, это действительно большая удача и большое счастье — не испытывать мук творчества, так что я в этом плане счастливчик.

«Сегодня Нью-Йорк —  город либо слишком богатых, либо слишком бедных»

Многое изменилось в киноиндустрии со времен вашего режиссерского дебюта, фильма «Что случилось, тигровая лилия?», снятого в 1966 году. Что бы вы сказали о себе как о режиссере сегодня? Вы такой же, как и во время съемок своего первого фильма? 
На съемочной площадке я ровно такой же, как и много лет назад. Я довольно тихая и неинтересная личность, и серьезные перемены мне чужды. Зато вокруг меня поменялось все. Я снял 45 фильмов или около того и, разумеется, всегда использовал доступные на каждом конкретном этапе технические достижения или новые знания киноиндустрии. И если в личностном плане я остался таким же, как и прежде, то как режиссер я, безусловно, стал лучше. Я не имею в виду, что я стал лучше всех — нет, конечно. Я имею в виду, что я стал лучше себя прежнего. Раньше меня заботило лишь одно — чтобы зритель смеялся. Поэтому я просто накладывал одну шутку на другую, пока не получалась история. Сегодня я думаю о поднятой теме и сюжете, думаю о средствах, при помощи которых буду этот сюжет раскрывать, о постановке, о деталях. Если вы посмотрите «Магию лунного света» или «Полночь в Париже», или «Матч-поинт» (любой из снятых в последнее время фильмов), вы поймете, насколько они отличаются от моих ранних работ типа «Бананов» или «Хватай деньги и беги». Сейчас мои фильмы намного сложнее технически. Они стали глубже, стали более точно передавать жизнь, характеры людей, особенности их взаимоотношений. Я, кстати, говорю об этом без какой бы то ни было гордости, ведь я становлюсь лучше в профессиональном плане только потому, что постоянно работаю. Это накопительный эффект: чем больше вы работаете, тем лучше становитесь. Поэтому спустя столько лет мои фильмы однозначно стали гораздо более высокого качества. Кто-то может не разделять этого мнения, но я думаю именно так. Я все так же высоко ценю юмор, но теперь кино для меня намного больше, чем возможность просто хорошо посмеяться.

Сегодня в американском обществе происходят серьезные изменения: узаконены однополые браки, обострилась напряженность в межрасовых отношениях, меняется вектор в отношении Кубы и Ирана. Все это как-то трогает вас? Вы следите за тем, что происходит вокруг?
Честно говоря, в творческом плане ни социальные, ни политические изменения меня вообще никак не задевают. Я не реагирую на них как художник. Но как гражданину, конечно, мне интересно, что делает правительство моей страны, мой президент, что делают власти города, в котором я живу. Я либеральный демократ, поэтому, как я упомянул выше, меня, например, заботят вопросы социального неравенства, но я никогда не стал бы снимать об этом кино: мне больше интересны философские и психологические темы. Мне нравится создавать фильмы или книги о человеческих взаимоотношениях, о том, что всегда трогало и будет трогать людей. А социально острые темы имеют срок годности. Скажем, сегодня гомосексуалисты свободно — или почти свободно — могут создавать семьи. То есть если бы я когда-то много лет назад снял кино о том, с какими трудностями приходится сталкиваться гомосексуальным парам на пути к своему счастью, сегодня этот фильм смотрелся бы как милое старье, но я хочу создавать фильмы, актуальность которых с годами не будет падать. А это означает, что я не буду снимать фильмы на острые и актуальные в тот или иной период темы.

«Если бы я когда-то много лет назад снял кино о том, с какими трудностями приходится сталкиваться гомосексуальным парам на пути к своему счастью, сегодня этот фильм смотрелся бы как милое старье»

Я знаю, что сейчас вы работаете над сериалом для Amazon. Расскажите, пожалуйста, об этом.
История такова. Несколько лет назад представители Amazon позвонили мне и предложили снять минисериал из шести получасовых эпизодов. Я категорически отказался. Сериалы — это совершенно не моя стихия! Я не то что не снимаю их, я их даже не смотрю. Но звонки из Amazon не прекращались года два. И каждый раз они меняли условия договора в мою пользу. В итоге спустя какое-то время мне в очередной раз позвонили и предложили полную свободу. Я мог снимать в любом городе и любой стране, в любом жанре и в любой стилистике, мог менять на свое усмотрение длительность эпизодов — полный карт-бланш. Они даже сказали, что готовы вообще ничего не знать о сериале до момента его выхода на экран, то есть никакого вмешательства в процесс с их стороны. Более того, существенно подняли зарплату, лишь бы я снял для них этот мини-сериал на шесть эпизодов. Предложение стало настолько привлекательным, что отказаться я не мог. В конце концов, разве трудно гению снять 6 получасовых эпизодов? Но оказалось, что это не просто трудно, а очень трудно! Я определенно переоценил свои возможности: эти шесть эпизодов дались мне невероятно тяжело. К счастью, работа почти закончена. Не удивлюсь, если зрители, которые увидят сериал в 2016 году, не будут в сильном восторге. Я работал над ним с огромным усердием, я приложил максимум усилий и сделал все, что мог. Но, повторюсь, я недооценил серьезность этой работы, ее сложность и масштабность и явно переоценил себя.

Где проходили съемки?
В Нью-Йорке.

В фильме «Полночь в Париже» вы сняли Карлу Бруни, что неприятно удивило французов — вы наверняка читали все эти нелицеприятные заметки. Скажите, знай вы тогда, какой эффект возымеет появление мадам Саркози в ленте, вы все равно пригласили бы ее?
Так уж вышло, что Карла Бруни, помимо того что является женой Николя Саркози, еще и довольно творческая и активная в медийном пространстве личность. Она модель, актриса, певица — не совсем классический вариант первой леди, к которому привыкли мы здесь, в США, не так ли? Я помню, как впервые ее встретил за завтраком, на который нас с женой пригласил Николя Саркози. Я не мог оторвать глаз от Карлы, она удивительно красивая женщина! Она идеально подходила на роль музейного работника, на которую я мог взять любую малоизвестную актрису, но зачем, когда я могу взять Карлу Бруни?! И я снова пригласил бы ее, даже зная, что французы воспримут это двояко.

Я читала, что вы планируете снять кино в Швеции.
Да, такой вариант обсуждался. Но на данный момент в моей голове еще не сформировалась идея фильма, который можно было бы снять в этой потрясающей стране. Я был в Стокгольме несколько раз, и я по-настоящему влюбился в этот город: он очень красивый и одновременно очень удобный для жизни. Я с огромным удовольствием провел бы там со своей семьей несколько месяцев, чтобы снять фильм, как я делал это в Париже, Лондоне, Риме или Барселоне. Но пока нет идеи.

Приближается ваше 80-летие. Это внушительная дата. Тревожат ли вас сейчас мысли о быстротечности жизни и неизбежности смерти?
Такие мысли меня тревожили всегда, начиная с 5 лет. Так что сегодня, когда мне почти 80, ничего не изменилось: я все так же боюсь смерти и все так же предпочитаю ничего не планировать заранее. Несмотря на мой действительно внушительный возраст, у меня нет чего-то вроде списка дел, которые я должен или хочу успеть сделать до момента, когда навсегда уйду. Я бы просто хотел продолжать работать, пока у меня будут силы. Надеюсь, сил у меня еще достаточно. Мой отец прожил больше 100 лет, и я хочу верить, что унаследовал отличную генетику.

«ЕСЛИ Я БЫВАЛ УГНЕТЕН ИЛИ ПОДАВЛЕН, ТВОРЧЕСТВО ВОЗВРАЩАЛО МЕНЯ К ЖИЗНИ И ПОМОГАЛО СПРАВИТЬСЯ С ЛЮБОЙ ДЕПРЕССИЕЙ»

Несколько лет назад мы с вами говорили о будущем кинематографа. Вы тогда предсказали многое из того, что сегодня стало реальностью, хотя на момент беседы было лишь фантазией. Хочется снова услышать ваши прогнозы.
Если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что многие кинотеатры прекратили свое существование или трансформировались в огромные развлекательные центры. С развитием телевидения и высоких технологий стало проще смотреть кино дома, оборудовав для этого отдельную комнату. Современные экраны телевизоров позволяют получать максимальное удовольствие от картинки, аудиосистемы позволяют погружаться в каждый звук. Безусловно, домашний просмотр кино стал таким же развлечением, каким когда-то был поход в кинотеатр. Сегодня каждый становится организатором событий. Все, что для этого нужно, — позвонить друзьям и позвать их к 20:30 на ужин с последующим просмотром нового фильма Анджелины Джоли. Это все, конечно, разительно отличается от того, что было в моем детстве, когда каждый поход в кино был невероятно радостным событием. Я помню, как просыпался рано утром и не мог усидеть на месте от желания поскорее пойти в волшебный и полный загадок кинотеатр. Отдельным удовольствием было стоять в очереди и предвкушать, как же будет здорово смотреть сейчас историю на большом экране. И каждый человек в той очереди понимал, что если он не посмотрит фильм в кинотеатре, он нигде его больше не посмотрит. Но сегодня другой мир. Сегодня в кино нет ничего волшебного —  это бизнес. И фильм можно посмотреть на любом лэптопе. На вопрос, смотрели ли они «Гражданина Кейна» или «Лоуренса Аравийского», большинство молодых людей ответят утвердительно. Но они наверняка смотрели эти шедевры на экранах телевизоров или компьютеров, а не в кинотеатрах. Да что там, люди умудряются смотреть кино даже на экране своего мобильного телефона! Скажем, пока они едут в электричке на работу, они смотрят «Звездные войны» на своем мобильном или на мини-планшете. Это ужасает меня как человека, который снимает кино для большого экрана. Если вернуться к вашему вопросу о том, что ждет кинематограф в будущем, я думаю, что кинематограф ждет эпоха ренессанса, когда большое кино все же перестанет быть домашней забавой и вернется в кинотеатры. Но еще более очевидный ренессанс ждет театр. Если проанализировать сегодняшнюю ситуацию, станет понятно, что люди предпочитают живые выступления — концерты, шоу, поэтому, думаю, театр скоро снова станет одним из самых популярных видов искусства.

«Сегодня в кино нет ничего волшебного —  это бизнес»

Вам почти 80, но вы работаете с энергией 40-летнего мужчины. В чем секрет?
Хорошая наследственность, полноценное питание, систематические тренировки плюс отсутствие вредных привычек — вот и все. Мне нравится моя работа, поэтому я стараюсь заботиться о здоровье, чтобы дольше ею заниматься. Если я буду так же энергичен, как был энергичен мой отец в 90 или 96, я не вижу причин, по которым я перестану снимать кино в этом возрасте. Отец прожил 101 год, и до последнего дня вел очень насыщенную жизнь. В моей голове миллион идей, и мне хочется реализовать все из них. Поэтому я предпочитаю заботиться о здоровье, чтобы прожить как можно дольше.

Вы снимали «Иррационального человека» в университетском кампусе. Очень интересно узнать, каким вы были студентом. И, кстати, как думаете, вы могли бы стать профессором университета?
Думаю, я был бы хорошим профессором: у меня есть желание и стремление обучать, я довольно логично мыслю и ясно излагаю свои идеи. Может, я был бы даже лучшим преподавателем, чем режиссером, но студентом я был ужасным. Я пошел в Нью-Йоркский университет только потому, что мои родители на этом настаивали. Меня выгнали оттуда уже после первого курса, так как я не смог сдать ни одного экзамена. Потом я попытался продолжить образование в колледже, но и там не получилось. Не знаю, как устроена система образования в других странах, но в США она ужасна! Здесь совершенно не знают, как нужно обучать. Студенты изучают языки, но не могут на них говорить, изучают Шекспира и потом его ненавидят так, что не хотят больше слышать его имени. Сегодня люди идут в колледж не за знаниями или опытом, они идут просто за дипломами, при помощи которых смогут получить работу. Но любое образовательное учреждение должно давать в первую очередь знания, а не дипломы. Нужно уметь заинтересовать людей тем, что они изучают.

«Не знаю, как устроена система образования в других странах, но в США она ужасна»

Вы сами рациональный или иррациональный человек?
Однозначно рациональный. Даже слишком рациональный. Именно поэтому я сказал, что был бы лучшим учителем, чем режиссером. Я слишком организован, слишком труслив, слишком из среднего класса — я очень, очень рационален! С одной стороны, это позволяет оставаться здравомыслящим человеком. Но с другой — слишком много здравомыслия мешает творить.

Вы сказали, что политика вас как режиссера не интересует. Но разве Дональд Трамп не идеальный персонаж ваших фильмов?
Я снимал его в фильме «Знаменитость» и должен признать, он был очень хорош. Думаю, Дональд Трамп добавляет нужной остроты этой президентской гонке: как минимум ради него многие впервые включили и посмотрели теледебаты. Не думаю, что ему действительно нужен президентский пост, но в борьбе за кресло точно нужен такой яркий персонаж, благодаря которому огромное количество людей начинает следить за происходящим. Я мог бы написать пару шуток о нем и его президентской кампании, но я вряд ли вдохновился бы на написание целого сценария. Повторю то, что говорил выше: спустя десять лет или даже два года кино об участии Дональда Трампа в борьбе за президентское кресло станет совершенно неинтересным. Потому что это сегодня актуальная тема, а спустя год от актуальности не останется и следа. И мое кино об этом будет таким же пустым и скучным, как и позавчерашняя газета.