«Щедрой рукой сыпет соль на кровоточащие раны»: Ольга Хейфиц — об истерии в произведениях Достоевского

Что характерно, Российская книжная палата опубликовала итоги самых рейтинговых авторов первого полугодия 2023 года, согласно которым за этот срок в России было напечатано больше всего произведений Достоевского. Мы, конечно, мазохисты.

Не касаюсь сейчас фигуры Достоевского (хотя обязательно напишу об этом), лишь рассуждаю об истерии в его творчестве, потому что именно истерия — одна из главных его героинь.

Сегодня «истерия» — это устаревший диагноз, который отчасти соответствует ряду психических расстройств легкой и средней степени тяжести. Так на какую информацию опирался Достоевский, когда в точности описывал ее симптомы у персонажей? Фрейд еще не сформулировал теорию психоанализа, об этом распространенном недуге было известно мало, истерия считалась болезнью чисто женской (кстати, в античности причиной истерических припадков считалось блуждание матки по организму, отсюда и название).

Любимое Достоевским слово «истерический» использовалось им в обывательском, а не психиатрическом смысле. Однако не зря знаменитый писатель считается патриархом психологической прозы. Еще до Фрейда он изображает внутреннее устройство персонажей в абсолютно психоаналитическом ключе. То, как он объясняет их мытарства, — чистый Фрейдизм. Мотивы его героев продиктованы нездоровьем, паттерн «любовь — ненависть» обладает тем же истерическим оттенком, что и паттерн «вера — неверие».

Фрейд внимательно читал «Братьев Карамазовых» и написал статью на эту тему. Психоаналитик сомневается в морали Достоевского, которая заключается не в воздержании от искушения, а в постоянном совершении грехов и следующем за тем покаянии. «Такая сделка с совестью — типично русская черта… Он не исполняет основного принципа нравственности — необходимости отречения, в то время как нравственный образ жизни — в практических интересах всего человечества. Этим он напоминает варваров эпохи переселения народов, варваров, убивавших и затем каявшихся в этом…» — пишет Фрейд.

Так почему Достоевский был так сосредоточен на психически нестабильных персонажах? Литературоведческая стратегия писателя — это преувеличение. Гиперболизация чувств и интенций. «Словарь истерии, бешенства, лихорадки, экстаза, нервозности, который мы обнаруживаем на страницах произведений Достоевского», как пишет Ренате Лахман, — это способ ярче подать историю, пресловутая дофаминовая ловушка. Филолог предполагает, что Достоевский пользовался психологическим справочником, чтобы точнее описать «обсессивные выходки» персонажей и привлечь больше внимания к ним.

А с точки зрения Фрейда, выбор сюжетов и героев у Достоевского — насильники, убийцы, эгоцентрические характеры — свидетельствует о существовании таких склонностей в его внутреннем мире». Опираясь на факты жизни писателя (игроманию и, может быть, сексуальное растление незрелой девочки («Исповедь»)), Фрейд полагает, что при всей невероятной доброте и мазохистической натуре Достоевский мог быть латентным преступником и что спасла его только сублимация в творчество.

Симптоматика истерии в «Бесах» определяет ни много ни мало сюжетную схему. И преступление, и тайна, неразрывно связанные между собой, — это симптомы. Скандалы, поджоги, драки, убийства, самоубийства, самобичевание, сексуальные преступления, безумные диалоги, рассуждения о Боге — все это также симптомы, разыгрываемые персонажами. Все герои «Бесов» и «Братьев Карамазовых» так или иначе психически нездоровы, собственно, из этого нездоровья и сотканы романы Достоевского.

О личности Достоевского можно говорить бесконечно, но, к чему бы ни вел этот разговор, Федор Михайлович — один из тех удивительных людей, чья душевная нестабильность подарила мировой культуре невероятный материал для вдохновения и познания.