История с креслом: Евгений Тихонович — о том, как мы стали сверхчувствительными
В галерее Гари Татинцяна открылась выставка Naturally Naked, посвященная наготе в современном искусстве. Среди прочих на ней показывают скульптуру-кресло в форме темнокожей женщины. Это выполненный норвежцем Бьярне Мелгаард ремейк работы Аллена Джонса, из-за которой 5 лет назад разгорелся нешуточный скандал. Мы попросили главного редактора «РБК Стиль» сейчас, а тогда редакционного директора BURO. Евгения Тихоновича вспомнить, что случилось.
20 января 2014 года, в третий понедельник месяца, в США отмечали День Мартина Лютера Кинга — человека, который боролся за права афроамериканцев. В тот же день на сайте Buro 24/7, где я работал редакционным директором, вышло мое интервью с Дашей Жуковой. Текст сопровождали фотографии героини, сидевшей на стуле в виде темнокожей женщины. Это был арт-объект, сделанный по мотивам работ британского художника Аллена Джонса. Таким образом Даша решила продемонстрировать свою связь с миром современного искусства.
Была ли та идея со стулом хоть сколько-нибудь удачной? Нет, конечно. По всем признакам это была крайне плохая идея — и для Жуковой, и для нашего издания. Но нам, только начинавшим учиться политкорректности в эпоху новых медиа, это стало понятно лишь после разразившегося международного скандала. И то, что выход материала случайно, по иронии судьбы совпал с празднованием Дня Мартина Лютера Кинга, конечно, усугубило ситуацию.
Читайте также:
Культурная эволюция: интервью Даши Жуковой 2014 года
Периодизация истории нравов в российских медиа силами самих медиа может показаться сомнительной идеей, но я считаю, что «эпоха извинений» в интернете, когда обидеть всех и каждого стало проще простого, началась примерно в то время — в начале 2014-го. Нам извиняться пришлось много и долго. Правда, не перед российской, а международной аудиторией, потому что Жукова, несмотря на свою фамилию и заблиставший тогда «Гараж», воспринималась как персонаж абсолютно западный — скорее лондонский или нью-йоркский, чем московский.
Получается, что чуткость, как и традицию поддерживать современное искусство, в Россию принес западный истеблишмент.
Именно он стал приучать нас к тому, чтобы тщательнее следить за тем, что и кому ты говоришь, какие мысли и идеи транслируешь в мир. И на что присаживаешься — в 2014-м фотографию в материале с основательницей «Гаража» мы кадрировали, но убирать не стали.
В январе 2019 года, ровно через пять лет после выхода того самого материала с Дашей Жуковой, бывший главный редактор российской версии французского журнала L'Officiel и бывший кандидат в президенты Ксения Анатольевна Собчак выложила у себя в сториз видео. В нем можно было увидеть официанта со смуглой кожей и расслышать ироничную ремарку хозяйки аккаунта: «Роскошь, чернокожие рабы... Роскошь, роскошь, супер, красота». Никакого скандала не последовало — пост заметила лишь русскоязычная аудитория, да и вообще Ксения Анатольевна тогда уже не работала на западный медийный бренд. Немного погудели прогрессивно настроенные блогеры в фейсбуке и анонимные телеграм-каналы.
В этой пятилетке «эпохи извинений» в глянце можно как минимум выделить один нюанс: тема расизма — вероятно, в силу исторических причин — превращается в общественно значимый сюжет, если только шум поднимают западные лидеры мнений.
Так случилось с Дашей Жуковой в 2014-м, так было в 2018-м с Ульяной Сергеенко, отправившей Мирославе Думе приглашение на показ со словом на букву «n».
Бьярне Мелгаард, ремейк работы Аллена Джонса
Зато нас беспокоит масса других вещей. Мы стали очень чувствительными — намного чувствительнее, чем раньше. Мы порицаем сексизм, харрасмент, фэтшейминг, слатшейминг, ругаемся из-за разных симпатий по отношению к лидерам оппозиции, неистово спорим по поводу феминитивов, осуждаем журнал Tatler за оторванность от народа, который, кстати, в том же 2014-м прославился колонкой о том, как надо увольнять домрабаботницу, мы выдвигаем претензии сети супермаркетов за бананы в пластиковой упаковке, клеймим производителей кроссовок за агрессивный феминизм и не соглашаемся по вопросу о том, кто может выдвигать обвинения, а кому лучше промолчать.
Параллельно с этим мы осваиваем азы публичного онлайн-покаяния — в новом чудном мире без этого никуда. Особенно хорошо это понимают бренды, SMM-отделы которых вступили в «эпоху извинений» чуточку позже, еще не успели сориентироваться в новой реальности и часто допускают ошибки.
От них в нынешних условиях вообще никто не застрахован — интернет искажает смыслы, речь в онлайне воспринимается не так, как в жизни, люди вырывают слова и образы из контекста, — иногда бессознательно, иногда вполне осознанно.
Хотел сказать одно — поняли иначе. 27 раз отмерь — один отрежь. И едва ли оправдания помогут — вам не поверят или не захотят поверить. Об этом я недавно говорил с рэпером Бастой, зимой извинявшимся за слова о пенсионной реформе.
На этом фоне ярче выделяются те, кому в принципе все равно. Первой в таком амплуа подвязалась компания Aviasales, потом мощно стали выступать Burger King, а теперь марка презервативов Vizit рекламирует безопасный секс оголтелым сексизмом. Самое забавное, что тем, кому плевать на других, все в итоге довольно легко сходит с рук: позиция циника менее уязвима. Тоже примета времени и особенность российского цифрового публичного пространства, обусловленная отсутствием у нас института репутации или какой-то опять-таки исторической предрасположенностью к негодяйству.
Сверхчувствительность с одной стороны и сверхциничная толстокожесть с другой — это и есть наш новый черно-белый цифровой мир.
Российское интернет-сообщество, да и в целом общество без онлайна разделены и незрелы. Если мы обижаемся, то смертельно и навсегда, не давая провинившемуся шанса на реабилитацию. А если начинаем бить по больным точкам, то теряем любые ориентиры, считая слово «эмпатия» блажью, пришедшей, как и термин «депрессия», со слишком щепетильного Запада. И то и другое плохо и деструктивно, и та и другая позиции нуждаются в уравновешивании. Только достигнув баланса, мы сможем наконец не ругаться и не извиняться. Мы сможем обсуждать, а не только осуждать.
Но давайте не забывать те скандалы — и с домработницами, и с предложением сесть на лицо, и с креслом, которое теперь можно увидеть на выставке в галерее Татинцяна. Ведь, чтобы мы стали лучше, они все должны были случиться.
