Интервью Buro 24/7: Стивен Берлинэм

Хотя в Москве Стивен Берлинэм оказался в связи с запуском на российском рынке своего первого 
эксклюзивного аромата Stephen Burlingham Truly, представить его как парфюмера и дизайнера
 флаконов для духов было бы неправильно. Да и как скульптора, художника по текстилю и дизайнера 
ювелирных украшений — слишком ограниченно. Этот нетипичный американец с внешностью 
англосаксонского аристократа — художник в широком, всеобъемлющем смысле этого слова.
 За свой многолетний творческий путь он успешно попробовал себя в скульптуре, живописи, 
ювелирном деле — создавая дизайн украшений для Tiffany&Co и Cartier, текстиле — делая коллекции для известного
 американского текстильного бренда Brunschwig & Fils. И вот теперь в области парфюмерии,
 разработав флакон для аромата Stephen Burlingham Truly — настойщий артефакт и произведение
 прикладного искусства. Принял Стивен определенное участие и в создании композиции аромата.

Берлинэм не исключает, что в будущем в поле его интересов окажутся и другие сферы
 творчества. Ведь он — потомок семей, оставивших след в самых разных областях искусства и
 общественной деятельности. У меня, как и у многих его предыдущих собеседников, наверное, 
имена его предков вызывают почти что трепет. Еще бы: его прадедушка — великий Луис Комфорт
 Тиффани, художник, дизайнер, основоположник американского модерна. Прапрадедушка 
— Чарльз Тиффани, основавший еще в 1846 году знаменитый сегодня дом Tiffany&Co. Роберт
 де Форрест был президентом музея Метрополитан, а Дороти Тиффани Берлингем — известный 
детский психоаналитик. Ну а если переместиться в более далекое прошлое, там и Джесси де 
Форрест — один из первых колонистов Нью-Йорка и основатель Манхэттена, и Ричард Марч 
Хой — изобретатель ротационной печатной машины. Пока, сидя за чашкой кофе в одном из кафе 
ЦУМа, где теперь продаются его ароматы, мы беседуем со Стивеном Берлинэмом об искусстве 
создания парфюмов и флаконов (а обсуждать эту тему с кем-то, кто не происходит
 из профессиональной "парфюмерной среды" — отдельное удовольствие!), меня не покидает одна 
мысль: ген творчества, безусловно, существует. Да и "жизненное беспокойство", заставляющее людей
 двигаться вперед, искать, созидать, иногда все-таки передается по наследству.

Аромат Stephen Burlingham Truly

Стивен, почему вы решили попробовать себя в области парфюмерии? Она интересовала вас и раньше?
Я всегда обращал внимание на ароматы — впервые я стал знакомиться с этим миром благодаря 
духам, которые носили моя мать и моя сестра. В детстве я жил в Англии и много времени 
проводил на природе. А туалетная вода, которую моя сестра носила в юности, была основана 
на ландыше — это природный аромат, один из тех, которые меня окружали. Это было хорошим
 толчком, как мне кажется, для возникновения у меня интереса к ароматам — композиция, основанная
 практически только на одном ингредиенте. Чистый аромат, позволяющий окунуться в красоту 
одного компонента.

И как от этого детского любопытства вы перешли к серьезному интересу?
Я всегда понимал, что аромат — это нечто, имеющее очень большую эмоциональную силу 
воздействия на человека. И мне хотелось попытаться исследовать ее природу.

Вы часто носите парфюмы?
Нет, я как раз вообще не ношу их. Так что у меня есть возможность изучать предмет, находясь
 полностью вне него, оставаясь сторонним наблюдателем.

Что вас больше всего привлекает в парфюмерии?
Как я уже сказал, ее воздействие на эмоции, которое при этом нельзя до конца объяснить. В этом
 она сродни музыке — ты видишь результат воздействия, но ты не можешь до конца осознать, 
почему он именно такой, а не иной. Почему совокупность определенных гармоний и звуков или, 
применительно к парфюмерии, ингредиентов вызывает именно эти эмоции, а не какие-то другие.

Парфюмерия — это искусство или наука?
И то и другое. Парфюмер должен быть и химиком, и художником. И великие парфюмеры сочетали в
 себе эти качества.

С чего конкретно началась эксклюзивная коллекция парфюмов, которую вы представили в 
Москве?
В какой-то момент я понял, что парфюмы, которые меня окружают, не удовлетворяют меня. Ни
 как ароматы, ни в эстетическом смысле. Я обратился в несколько крупнейших компаний, которые 
занимаются разработкой ароматов, чтобы они создали для меня свои варианты композиций. Все эти
 варианты опять не удовлетворили меня.

И почему?
Я хотел, чтобы запах, который я выпущу под своим именем, был элегантным, но при этом, что называется, "на любителя". Чтобы он производил впечатление аромата с характером и
 индивидуальностью. И наоборот, у меня не было цели, чтобы он легко нравился всем. Подходящая
 композиция попалась мне только через несколько лет после того, как я начал заниматься всем этим. 
Ее автор — Мишель Альмерак, который сотрудничает с компанией, принадлежащей известному 
парфюмеру и моему другу Патрику де Живанши, племяннику знаменитого модельера Юбера де
 Живанши. Они же разрабатывают сейчас композиции двух других ароматов, которые я собираюсь 
выпустить, — Deeply и Madly.

Что для вас символизирует ваш первый аромат?
Это аромат, который говорит обо мне, о том, кем я являюсь, о моих корнях, о моей семье. И 
он говорит обо мне именно так, как бы мне хотелось. Кстати, когда мне дали попробовать эту 
композицию, я сразу понял, что это именно то, что я искал, — для меня это был очень важный знак. 
Если говорить конкретно, аромат Truly сочетает цветочные, древесные и мускусные ноты.

Флакон аромата — это уже полностью ваше детище?
Я разработал его полностью сам. Идея, стоящая за этим флаконом, — это нечто абсолютно 
современное, но увиденное через призму прошлого. Это современная классика. Кстати, флакон был 
готов еще до того, как появился сам аромат.

Аромат Stephen Burlingham Truly

Разрабатывая флакон, вы принимали во внимание экономическую составляющую? Или это
 было "искусство ради искусства"?
Нет, я как раз попытался взглянуть на всю эту затею с точки зрения бизнеса. Проблема большинства
 ароматов, как и большинства флаконов для них, — их сиюминутность, их зависимость от какого-то очень актуального тренда. Сегодня это продается, а завтра уже нет. Я же попытался создать нечто,
 что будет востребовано в течение долгого периода. Например, Truly выпускается с 2005 года и имеет
 свою стабильную аудиторию.

Что было для вас самым сложным и самым неожиданным в разработке вашего парфюма — вы 
ведь занимались этим впервые в карьере?
Самым сложным было все-таки выбрать композицию парфюма из десятков мне предложенных. Это
 был совершенно новый опыт для меня.

В результате вам, наверное, стало понятно, как сложно создать аромат?
Именно так. Более того, я понял, как сложно создать выдающийся аромат. Это большая редкость и 
одновременно счастье. Я теперь прекрасно понимаю, почему, несмотря на то, что они выпускаются 
сотнями каждый год, так мало по-настоящему хороших, долговечных духов.

Разрабатывая флакон аромата, вы ориентировались на какой-нибудь образец из уже 
существующих?
Нет, конечно, я попытался создать нечто абсолютно свое. Нетрудно заметить, что мой флакон
 — это скульптура. Я вылепил его макет из воска. И именно потому, что я сделал его руками, в
 нем остались "следы" моих эмоций, можно представить себе, как он постепенно рождался из 
бесформенной массы.

Как бы вы описали его эстетику?
Органические формы, минималистичные линии. Это нечто очень современное и вневременное. Кстати,
 возвращаясь к вопросу, ориентировался ли я на какие-то уже известные флаконы, я бы отметил
 некоторые, которые я не воспринимал в качестве образцов, но которые мне очень импонируют. Это
 флакон духов Joy от Jean Patou и флаконы первых ароматов Chanel. Они невыразимо классичны. И
 еще они идеальны с точки зрения существующей в них геометрии — именно поэтому они никогда не
 надоедают. Ими можно любоваться вновь и вновь.

Предположу, что вы не любитель "барочных" флаконов со множеством декоративных
 элементов?
Да, они слишком быстро мне надоедают. Флаконы Chanel, наоборот, гениальны в своей простоте 
и "понятности" — а сделать что-то гениально простое очень сложно. Намного сложнее, чем создать 
что-то вычурное, перегруженное декоративными элементами. Кроме того, я скульптор, меня 
интересуют форма и материал. Они основа всего, потому что они самодостаточны. Форме и
 материалу всегда есть что сказать нам, им не нужно претендовать на что-то, чем они не являются.
 Когда найдена гениальная форма и подходящий материал, детали уже второстепенны. Форма и
 материалы вечны, детали приходят и уходят. Форма — это классика, материал — это классика, детали
 — это мода.

Какую роль флакон играет в успехе аромата. Что первично — удачный аромат или удачный
 флакон?
Конечно, успех аромата зависит от обоих этих моментов. И ароматы, вошедшие в историю, сочетали 
и то и другое. Но все-таки сначала мы "знакомимся" с флаконом. И если он чем-то заинтересовал 
нас, мы переходим к знакомству уже собственно с парфюмерной композицией. Я скажу так
: хороший флакон поможет еще большему успеху хорошего аромата. Но бездарный флакон может "загубить" неплохой аромат.

Насколько сложно было воплотить в жизнь концепцию вашего флакона-скульптуры? С 
какими сложностями вы столкнулись, когда дело дошло до его производства?
Действительно, было непросто все это наладить. Каждый флакон с трехмерной формой 
производится практически полностью вручную, где-то процентов на 98%. Используются разные
 инструменты, но они тоже применяются человеческой рукой. Шлифовка, полирование — все делается
 человеком. Добавьте изумрудный хрусталь, который изготавливается тем же производителем во 
Франции, который работает с Baccarat, кейсы из крокодиловой кожи с серебряными деталями.
 Поэтому и цена этих флаконов очень высока. Их производится очень немного — их просто 
невозможно производить массово. Хотя массовость, как я уже сказал, меня не интересует.

Этот флакон вполне можно причислить к арт-объектам.
Именно так он и задумывался. Когда духи закончатся, его можно использовать в качестве
 декоративного предмета.

Если бы вас попросили создать вариацию вашего флакона специально для России — многие
 дома и дизайнеры сейчас это делают, — что бы вы предложили?
Я бы оставил в целом ту же эстетику — органическую, скульптурную форму. Но я бы внедрил в нее
 пластичные элементы из сусального золота. Это придало бы ему русскую составляющую, как я ее
 понимаю.

Но аромат вы бы не изменили?
Нет, я слишком долго искал его.

Понятно, что вы не в восторге от ароматов, которые продаются в магазинах. А как вы в целом 
оцениваете запахи, которые нас окружают в современной жизни?
Невысоко. Вообще ароматическая составляющая нашей жизни ниже всякой критики. Кстати, и 
культура ношения и использования ароматов в широком смысле этого слова в значительной степени
 утеряна. Причем практически во всех странах.

Запах какого города вам ближе всего?
Парижа. В нем всегда присутствует что-то очень женственное.

Вы можете испытать симпатию или невзлюбить человека только из-за того, что он носит
 аромат, который вам нравится или который, наоборот, вы не выносите?
Однозначно. Мы возвращаемся к началу нашей беседы: аромат — это субстанция, пронизанная 
эмоциями. Если я встречаю человека и на нем духи, которые вызывают у меня отрицательные 
эмоции, мне очень сложно заставить себя отнестись к нему с симпатией.

Чуткость к эмоции свойственна людям, занимающимся творчеством и созиданием. Среди 
ваших предков было много таких. Вы верите в "геном" творчества?
Верю. Но еще больше я верю в культивирование любви к искусству, творчеству, созиданию, равно
 как и к участию в общественной жизни. Я с детства был окружен искусством, и неудивительно, что 
оно стало важнейшей частью моей души и моего характера. Оно было одним из моих воспитателей.

Вы попробовали себя в скульптуре, дизайне ювелирных изделий, разработке текстиля, создали
 флакон для духов. Что будет следующим?
Я хочу попробовать применить скульптуру в другом качестве — более монументальном, я бы 
сказал. Я пытаюсь использовать собственное искусство для того, чтобы изменить наше восприятие 
определенных вещей — зачастую стереотипное восприятие.

Так как вы себя определяете? Вы кто?
Я просто художник.

Интервью: Илектра Канестри