«Режим самоизоляции у меня давно включен». Режиссер Павел Бардин — об инстаграм-дивах, феминизме и будущем кино

На видеосервисе Start вышла «Зона дискомфорта» — придуманный и снятый за два карантинных месяца экспресс-сериал о содержанке-инстаблогерше Илоне (Анна Шепелева), резко оставшейся без средств к существованию после того, как ее спонсор сократил расходы.

«Траты сократились, кризис, теперь — только необходимое», — лаконично объясняет ей вчерашний пиар-агент, который, хоть зарплату больше и не получает, решает остаться рядом и помочь вернуть всех накрученных когда-то подписчиков — то ли из сострадания, то ли чтобы поржать. BURO. расспросило режиссера Павла Бардина, откуда эта история взялась, зачем ее рассказывать и каково было придумать и снять целый сериал в разгар пандемии.

Павел Бардин

С какой идеи проект начался и насколько быстро придумался?

Если совсем издалека, то давно была идея сделать веб-сериал с короткими эпизодами про… какой феминитив от слова «психолог»? И еще вопрос, как говорить «собутыльник» с точки зрения новой лексики. «Психологиня»? «Собутыльница», «собутылка»? В общем, мне показалось, что «психолог-собутыльница» — это будет забавно.

Придумали достаточно давно, и когда случился карантин, я предложил сделать что-то быстро-быстро. Проговорили разные идеи и остановились на том, что история не про «психолога-собутыльницу», а про содержанку будет сейчас наиболее актуальной. Снимать собирались в режиме скринлайфа, чтобы предохранить окружающих и себя от заражения. Потом стало понятно, что, когда мы все доделаем, зритель устанет от формата и захочет посмотреть на мир с точки зрения кинокамеры, а не субъективной камеры телефона. Поэтому пришлось пойти на кое-какие производственные сложности, но запустить работу в более привычном формате. Съемочный объект был один, группа состояла из начальников цехов. То есть сказать «эй ты, принеси-подай» было просто некому.

Как говорить «собутыльник» с точки зрения новой лексики. «Психологиня»? «Собутыльница», «собутылка»?

Примерно как вашей героине в первом эпизоде.

Не совсем. У нас была все же отличная команда, где все одновременно и руководили, и руками работали. Хотелось бы подчеркнуть, это был коллективный процесс. Оператор, Саша Симонов, придумал финал финала, например. Я хотел бы добавить, что горжусь коллегами, Марусей Парфеновой-Чухрай, Наташей Каневской, продюсерами.

Сложно избавиться от чувства, что люди на карантине находятся на такой волне, что еще два месяца назад рвались что-то делать, много чего наделали, а сейчас от этих дел наступило похмелье.

Я всегда существую в состоянии похмелья, поэтому ничего непривычного в нем нет. Режим самоизоляции у меня тоже давно включен, так что лично мне все это легко далось. Благо было кому писать. Не могу раскрывать псевдонимы, но в сотрудничестве эта идея стала лучше, потому что из стеба и пародии история превратилась в разговор про эмансипацию. Насколько вы увидите ее в этом, я пойму, только когда вы посмотрите финальную серию.

Илона просыпается в начале первого эпизода

Почему вы решили выбрать именно такую девушку героиней сегодняшнего дня? Содержанку, оставшуюся без содержания?

2020 год радикально отличается от 2010-го или 2000-го, потому что тогда не было такой феминистской повестки, хотя все знали про Розу Люксембург и Клару Цеткин. Истории с #metoo всплыли на поверхность недавно, хотя проблема была всегда. Те, кто в эту тему включился, очень изменились за это время, но мейнстримом это еще не стало. Огромное количество людей, по крайней мере в нашей стране, живут внутри патриархального, архаичного мира, где есть мужчина, к которому надо прилепиться, который защитник, стена, источник дохода, а женщина должна принимать, ублажать и создавать условия. Многие родители до сих пор растят детей в такой матрице. Не только отцы, но часто и матери, которые тоже выросли внутри системы, продолжают транслировать те же ценности детям. Поэтому наш сериал обращен не к Марии Кувшиновой (создательница сайта kkbbd.com, выступающая с критикой устоявшихся отношений в кино, медиа и жизни. — Прим. BURO.), а к каким-то другим людям. Если заглянуть в ютьюб, очевидно, их очень много. Я не большой поклонник сториз и видео — мне проще читать, но перед проектом провел дополнительное исследование. И конечно, такие персонажи присутствуют в избытке. Наша Илона не топ-блогер, но подобные герои тоже в топе. История с Региной Тодоренко ведь произошла сейчас, а не 10 лет назад. Есть люди, которые меняются прямо сейчас.

Огромное количество людей живут внутри патриархального мира, где есть мужчина, к которому надо прилепиться, который защитник, стена, источник дохода, а женщина должна принимать, ублажать и создавать условия

А как работа над сценарием пересекалась с этой историей Тодоренко?

Мы писали, а реальность подсказывала какие-то ходы параллельно. Прямого прототипа нет, но косвенных было много: от коучей, которые учат женщин правильно потреблять, до последних семейных скандалов с домашним насилием в богемной среде. Я обычно не читаю телеграм и не смотрю светские истории, но тут пришлось покопаться в этом.

И как впечатления?

В похмельном состоянии сложно удивляться, но какому-то абсурду не удивляться невозможно. Больше всего запоминаются мелочи: например, развивается драматическая история внутри семьи, в частности домашнее насилие, и все это происходит не первый день. Мы видим апартаменты героини на камеру, и это все какая-то очень личная история, каминг-аут, но при этом на скулах хайлайтер. С одной стороны, сочувствуешь, а с другой — тут возникает пространство для абсурдного юмора. А абсурдный юмор я люблю.

Когда снимаешь поучительную историю о том, как меняется герой, насколько дидактичным можно позволить себе быть?

Не хочется спойлерить, поэтому скажем так: я лично оставил героиню с тем, что я в нее верю, и есть надежда, что с ней случится что-то хорошее. Моя точка зрения: содержанкой быть для нее не хорошо, и надеюсь, что она к этому больше не вернется. Но не факт. Иногда герои начинают жить отдельно от авторов.

И правда, в вашем отношении чувствуется определенно похмельное спокойствие относительно этой в средней степени скандальной героини.

Спокоен я потому, что у меня сейчас собака рядом лежит — вот, посмотрите (Показывает собаку в камеру). Она хулиган посильнее любых героинь: заставляет обратить на себя внимание и требует его все время. Это щенок, он грызет сейчас пододеяльник, и я вынужден постоянно отвлекаться.

Когда мы будем напрямую выходить в интерфейс Google, минуя гаджеты, то кино еще сильнее изменится

Как вам кажется, что такое скринлайф? Для какой цели он нам дан?

Для меня скринлайф прежде всего учеба. Потому что я работаю преподом в Московской школе кино, веду вместе с Алексеем Попогребским режиссуру. Если бы не скринлайф, то не знаю, что бы мы делали со студентами эти два месяца. Они наснимали большое количество работ, есть классные, так что хвала скринлайфу! В этом смысле спасибо Бекмамбетову, который не только задал рамки этого жанра, но и прочитал нашим студентам мастер-класс.

В какой-то момент мы устали от скринлайфа, но я уверен, что он никуда не уйдет. Он займет нишу так же, как в 1970-х свою нишу заняли эксперименты с субъективной камерой в формате игрового кино, например, «Ведьма из Блэр». Так же будет и с голограммами, уверен. Поэтому скринлайф — клево, но сказать, что он станет мейнстримом и вытеснит все остальное, нельзя.

Понятно, что это очередной инструмент, но интересно, насколько он меняет героя? Персонаж, которого нам показывали 20 лет назад, снимая на ручную камеру, герой, которого показывали 50 лет назад, и тот, кого сегодня показывают через его же гаджеты, — это же разные подходы к построению образа?

Думаю, что скринлайф будет просто все чаще появляться как драматургический элемент, потому что люди тоже меняются. Когда мы будем напрямую выходить в интерфейс Google, минуя гаджеты, то кино еще сильнее изменится.

Ну уж дистрибуция точно.

Дистрибуция прямо в мозг! Меняется техника, люди, зеркало, то есть драматургия, которая отображает жизнь. Я как раз верю в технологическую и нравственную эволюцию. Мы за последние 10 лет привыкли друг друга видеть через экраны, привыкли к голосовым сообщениям, к мемодзи, к совершенно другим формам коммуникации. Я об этом так занудно и тоскливо говорю, потому что я на эту тему писал диплом на журфаке в 1999 году. Он был про будущее и про интеграцию телевидения, кино и компьютера — что будет интерактивная драматургия. И вот сбылось.

Дебютная работа Бардина, снятая во ВГИКе, который недавно раскопала общественность в фейсбуке. Кстати, так и называется — «Герой»

Вернемся к герою. Какими средствами сегодня он создается на экране? В нем теперь будто гораздо больше видно деталей и мелочей. Словно проза и поэзия живут в других местах по сравнению с фильмами, скажем, тридцатилетней давности.

Мне кажется, мы сейчас очередной раз движемся от архаики к модерну. Это как переход от языка Симеона Полоцкого к языку Пушкина. Почему, например, идет такая война вокруг феминитивов? Потому что новые герои обретают голос и способность к самовыражению. Приходят новые поколения, подрастают другие люди, о которых мы ничего не знаем. В этом смысле кино всегда очень сильно отстает.

Что точно происходит с приходом скринлайфа — мы становимся к герою ближе. А еще он начинает рефлексировать, потому что все время снимает сам себя и видит сам себя. Это дополнительная сложность для артиста, но и еще один драматургический элемент, которого раньше не было. Были зеркала и мнения других, а сейчас ты сам все время в зеркале бесконечном, ты постоянно в интерактивной связи сам с собой.

Спасибо, я добилась очень интересного ответа на свой занудный вопрос.

Мне показалось, что я какую-то чушь нес, но о’кей.


«Зона дискомфорта»
на платформе Start

Наиля Гольман

09.06.20, 18:03