Была дочерью академика живописи Егора Мейера и, как и сестра, получила диплом Академии художеств (обучаясь при этом дома). Училась Вера отлично, а за свои работы получила серебряные медали. История ее знакомства с будущим мужем, художником Павлом Чистяковым, похожа на сюжет фильма. Павел увидел будущую жену… во сне, а потом, встретив наяву, сразу узнал. Но тогда Вера была еще ребенком — ей было 12 лет. Павлу же — на 16 лет больше, и он пришел в дом Мейеров давать ей уроки рисования. Позже Чистяков, тогда еще студент Академии художеств, уехал на стажировку в Италию и провел там восемь лет, изучая великих мастеров и создавая работы. Все эти годы они с Верой переписывались, а когда он вернулся — обвенчались.

Чистяков был выдающимся педагогом, но плохим карьеристом. Из-за трений с руководством Академии художеств его очень долго не продвигали по службе, хотя студенты его боготворили. Сегодня его называют «учителем всех русских художников», да и тогда к нему на уроки бегали даже те, кто давно окончил учебу (например, Репин). Кроме того, мастер не брал «абы какие» заказы и работал над произведениями очень долго. В итоге зарабатывал он мало, и семья часто нуждалась в деньгах.

Вера родила сына и двух дочерей, обе дочери рисовали: одна стала профессиональной художницей, а вторая позже работала в музее. Посвятила жизнь живописи и племянница Чистякова — Варвара Баруздина, — которая воспитывалась в их семье. Жена занималась домом, принимала в гостях огромное количество учеников и друзей мужа, следила за строительством дачи в Царском селе, где они потом прожили больше 40 лет и где была мастерская художника.

Сегодня дача Чистякова — музей, филиал Академии художеств. Среди множества работ Павла здесь можно увидеть и несколько картин, которые написала Вера.

Екатерина — дочь архитектора Николая Леонтьевича Бенуа, жена скульптора Евгения Лансере. В ее роду почти все родные так или иначе были связаны с искусством. Живописи она училась в рисовальных классах при Академии художеств. Писала акварельные пейзажи и семейные портреты, а позже помогала в работе мужу.

Когда Евгений скончался от туберкулеза, Екатерине было 38 лет, она осталась одна с шестью детьми на руках — младшей было около двух лет. Ей поступали предложения о новом замужестве, но на все она отвечала отказом. Чтобы справиться, переехала с детьми обратно к родителям, в семейный дом Бенуа. Екатерина Лансере — одна из учредительниц сообщества «Дамский художественный кружок», которое объединяет художниц и художников на почве благотворительности.

Трое из детей Лансере впоследствии стали художниками: дочь Зинаида Серебрякова, сыновья Евгений и Николай Лансере (последний сделал карьеру архитектора).

Позже Серебрякова в каком-то смысле повторила судьбу матери — рано стала вдовой с четырьмя детьми на руках, — и тогда именно Екатерина Николаевна взяла на себя заботу о внуках. Они жили вместе, Зинаида пыталась искать заказы и зарабатывать, обеспечивая семью, а мать занималась младшими, их обучением и домашним хозяйством. Когда Серебрякова уехала в Париж (опять-таки чтобы заработать), Екатерина осталась с детьми в России. Позднее двоим ее внукам удалось выехать к Зинаиде во Францию, а остальные так и продолжили жить с бабушкой.

В своих воспоминаниях Александр Бенуа, брат Екатерины, так описывает ее конец: «Бедная наша родительская квартира, свидетельница столь счастливых былых времен, превратилась в какое-то дикое сожительство разнородных элементов. В одной из комнат доживала свой век полуслепая, а в последние месяцы и совсем ослепшая, Катенька, при этом кухня и "удобства" были общими, и духовная атмосфера квартиры была отравлена всякими доносами и интригами. То самое существо, которое резвушкой-девочкой носилось по этим комнатам, которая в подвенечном платье принимала в 1875 году поздравления бесчисленных родственников и знакомых, кончала в этой атмосфере свой долгий век».

Наталья Якунчикова — двоюродная сестра Елизаветы Мамонтовой. Именно в Абрамцево у Мамонтовых она познакомилась с Поленовым. Василию тогда было 40 лет, он был успешным художником и уже успел разочароваться в любви (одна его возлюбленная скоропостижно умерла, вторая не отвечала на его чувства и вышла за другого). Наталья влюбилась в Поленова и, несмотря на попытки сдержать чувства, сама призналась ему в любви. Василий подумал и решил жениться.

Но судьба подготовила паре испытания. Первый их сын умер в младенчестве, и для Поленова это стало больше чем ударом. Он чуть не сошел с ума от горя, Наталья его выхаживала. Именно после этой трагедии живописец, видимо, и начал по-настоящему ценить свой брак. После у супругов родился еще один сын и четверо дочерей. Одна из них, полная тезка матери, Наталья Васильевна Поленова — младшая, также стала художницей.

Наталья во всем поддерживала мужа. Она искала книги, которые помогали Василию работать над историческими картинами; шила костюмы для натурщиков. В ее письмах друзьям и родным — постоянные заботы о том, как идет творческий процесс у мужа.

В дальнейшем, когда Поленовы купили землю на Оке и построили там дом — усадьбу Борок (сегодня это музей-усадьба «Поленово»), Наталья начала заниматься школой для крестьянских ребят в близлежащей деревне. При школе был театр, где она стала режиссером — здесь она ставила театральные постановки, как когда-то в родном Абрамцеве. Большая часть работ Натальи хранится в музее «Поленово».

Сестра‌ ‌Велимира Хлебникова‌, впоследствии ‌жена‌ художника Петра ‌Митурича, Вера с детства увлекалась рисованием — в доме-музее Хлебникова в Астрахани хранятся ее произведения с 7-летнего возраста. Она училась в Киевском художественном училище, потом в студии Ционглинского в Петербурге, в студии Юона в Москве, а затем уехала в Европу, училась в Париже у Кеса ван Донгена, путешествовала по Италии. К сожалению, возвращаться из-за границы ей пришлось уже в разгар Первой мировой войны, большинство работ она оставила у знакомой в Англии, и эти картины, видимо, пропали.

В 1922 году трагически ушел из жизни ее брат, с которым они были очень близки. Петр Митурич был одним из его друзей, они с Верой сблизились и в 1924-м поженились. Пара поселилась в Москве, Митурич преподавал, вскоре у них родился сын Май (впоследствии и он стал известным художником). В детстве мальчик сильно болел, и Вера полностью посвятила себя заботам о здоровье ребенка.

Позже из Астрахани к Митуричам переехали пожилые родители Веры. Семья жила в небольшой квартире на высоком этаже без лифта, в тяжелый для всей страны период 1920–30-х годов, когда доставать дрова и продукты на каждый день само по себе было полноценной работой. Тем не менее Вера успевала что-то делать и для себя. Она писала стихи и прозу (да, у нее был и литературный дар), рисовала графику и даже иногда занималась живописью.

Умерла Вера в расцвете сил, прямо накануне Второй мировой. Сын ушел на фронт, но, к счастью, пройдя всю войну, вернулся домой. В воспоминаниях Мая первые страницы посвящены матери. А персональные выставки художницы впервые прошли спустя 30 лет после ее смерти — в 1970-е годы. Дочь Май назвал Верой, и она, конечно, стала художницей и продолжила династию.

Урожденная Бенард, Елена училась в рисовальной школе в Хельсинки (тогда город входил в состав Российской империи), брала частные уроки, а затем обучалась в Париже, как многие художницы той эпохи. И первый, и второй брак она заключала с художниками. Первый муж — Руфим Судковский, маринист — заболел тифом и скончался. Елена осталась одна с маленькой дочкой. Через некоторое время она вышла замуж за живописца Николая Самокиша.

Елена очень активно работала — в основном рисовала для журналов и издательств. Она оформила много обложек, календарей и рекламных плакатов для «Нивы», рисовала афиши, театральные программки, создавала рекламу для самых разных организаций, ее рисунки публиковались на открытках. Иллюстрировала как детские («Конек-горбунок» Ершова, романы Лидии Чарской), так и взрослые книги («Евгений Онегин» Пушкина).

Николай Самокиш, получивший известность благодаря своим батальным картинам, также работал и как иллюстратор. Иногда у супругов были совместные проекты — так, они вместе создавали рисунки к «Мертвым душам» Гоголя. Оба художника (и еще несколько других их коллег) получили приглашение на, наверное, самое престижное мероприятие того времени: они присутствовали на коронационных торжествах Николая II и делали к ним иллюстрации. Рисунки затем опубликовали в «Коронационном сборнике», а супругов наградили медалями и званиями.

Интересно, что в совместных изданиях подписи под картинками иногда сделаны разными почерками, как будто иллюстрацию создала Елена, а подписывала ее от имени мужа, а иногда под рисунком есть две подписи — в общем, по-настоящему совместные проекты.

Но в конце жизни супруги фактически разъехались: у Николая начался роман с другой, а Елена жила с дочерью и ее семьей и пыталась организовать жизнь в условиях революции и гражданской войны. Невзгоды подкосили ее, и она умерла. Самокиш же прожил дольше и продолжал заботиться о дочери Елены от первого брака и ее детях.

Художница и поэтесса, у которой один вид творчества неотделим от другого: тексты перетекают в рисунки, живопись рифмуется с прозой. С самого детства Елену больше всего вдохновляла природа. Училась она в рисовальной школе Общества поощрения художеств, в школе рисования Званцевой и в мастерской Ционглинского, где и познакомилась с художником Михаилом Матюшиным.

В квартире Гуро и Матюшина в Петербурге (сейчас там находится Музей петербургского авангарда) собирались поэты и художники футуристического направления: Бурлюки, Каменский, Хлебников, Фильмов, Татлин — со всеми Елена Гуро близко общалась. Супруги основали издательство «Журавль», выпускавшее скандальные будетлянские сборники стихов: ни одна типография не хотела их печатать, тираж на обойной бумаге пришлось заказывать у немцев. Сегодня книги, изданные ими, — музейная ценность.

Произведения самой Елены тогда никому не были нужны, и после пары попыток печататься она решила больше этого не делать, несмотря на хвалебные отзывы от Блока, Ремизова и Вячеслава Иванова. Гуро было важнее всего быть верной самой себе. К сожалению, Елена умерла рано от лейкемии. На ее могиле в любимой Финляндии Матюшин поставил скамейку и ящик с ее книгами, чтобы каждый мог прикоснуться к ее творчеству.

Интересно, что именно синтез искусств в творчестве Гуро вдохновил Михаила Матюшина на поиски законов соединения звука и цвета, которые он продолжал уже после смерти жены.

Художница, график, театральная деятельница, преподавательница — Симонович-Ефимова по-настоящему многогранна. Она получила образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а затем училась в Париже (в том числе у самого Матисса!). Симонович занималась силуэтом, иллюстрацией, писала картины, делала афиши, создавала эскизы для росписи по фарфору и шила костюмы. Кроме того, написала несколько книг — как по методике театра, так и мемуаров.

Их союз с мужем-скульптором Иваном Ефимовым — пример настоящего творческого содружества. Главным совместным проектом супругов стал театр, где показывали кукольные представления и спектакли теней. Эскизы делали вдвоем, самих кукол создавал Иван, Нина их одевала, а также адаптировала для сцены литературные произведения — от басен Крылова до пьес Шекспира. По мере сил принимал участие в работе семейного театра и их сын Адриан. Со своими постановками в 1920-е годы они объехали огромное количество мест, да и в Москве постоянно приходили на самые разные мероприятия, радуя детей.

Сейчас кукол Ефимовых можно увидеть в экспозиции Бахрушинского музея в Москве, в витринах кукольного театра Образцова и в мемориальной мастерской художников в Красном доме в Новогирееве.

Художница и сценограф из древнего княжеского армянского рода училась в Рисовальной школе поощрения художеств у Билибина и Рериха. Оформляла постановки в театрах Ленинграда, Москвы и других городов. Ее брат Валерий был режиссером, и часто они создавали спектакли вместе.

В 1918 году, работая в Комиссии по охране памятников искусства и старины в Москве, Елена познакомилась с художником Павлом Кузнецовым. Вскоре она стала его женой и моделью многих его работ. В 1923-м у Кузнецовых прошла совместная выставка в Москве. Она была так успешна, что ее отправили во Францию вместе с авторами. В Париже супруги успели пообщаться как с земляками-москвичами (Гончаровой и Ларионовым), так и с местными звездами (Пикассо), а у Елены было время поучиться в местных студиях. После возвращения из Франции Кузнецовы основали сообщество «Четыре искусства». Елена продолжала активно работать и участвовать в выставках. Художники много путешествовали вместе — от Крыма до Прибалтики.

Со временем отношение к авангарду — что в живописи, что в театре — изменилось. Творчество Елены эволюционировало в сторону большей реалистичности, при этом она продолжала исследовать выразительные возможности цвета, писала и пейзажи, и натюрморты, и жанровые работы.

Искусствоведы отмечают, что, несмотря на то что пара работала вместе, Бебутова в живописи шла своим путем. Но при этом внимания ей уделяется и уделялось намного меньше, чем Павлу Кузнецову: ни одной отдельной книги, посвященной творчеству Бебутовой, нет. Ее воспоминания так и не были опубликованы полностью.