Великий американский парадокс: Михаил Идов о том, что значит легализация однополых браков для США

За последние 24 часа Бараку Обаме пришлось произнести не одну, а две исторические речи. Для президента на исходе второго срока, который больше никуда уже не будет баллотироваться, это редкость. Но такой уж странный момент в истории США мы застали.

Утром пятницы Верховный суд США признал за геями право на брак на федеральном уровне. Тогда же днем в Чарльстоне, штат Южная Каролина, хоронили пастора Клементу Пинкни, застреленного в церкви вместе с семью прихожанами. Первое событие Обама откомментировал перед журналистами на газоне Белого дома, заявив: «Америке есть чем гордиться». Во время второго президент прочитал настоящую церковную проповедь, обличающую наследие рабства («первородного греха Америки»). Но удивительным образом и то и другое: и решение суда, улучшившее жизнь сотням тысяч людей, и легкость, с которой маньяк-расист смог оборвать жизнь восьмерых, — проистекает из одного источника. Право двух любящих друг друга людей на брак и право психа купить винтовку — это и есть логическая «вилка», в которой вынуждено жить общество, поставившее во главу угла свободу. Великий американский парадокс. Просто он редко является нам в таком наглядном виде.

Вся история США с 1776 года до этой минуты представляет собой медленное и постепенное нарастание гражданских свобод. Именно это имел в виду в своей знаменитой и плохо переводимой фразе про «дугу моральной вселенной» Мартин Лютер Кинг, стоявший где-то посередине этой дуги: что та «длинна, но гнется к справедливости». За двести сорок лет своего существования Америка прошла от геноцида коренного населения и купли-продажи людей, через постепенную эмансипацию меньшинств, до нынешних беспорядочных попыток кодифицировать не просто равноправие, но, страшно сказать, что-то похожее на вселенскую справедливость.

Иногда эти попытки наивны и чрезмерны — как, например, когда политкорректность заходит на территорию искусства, где справедливость изначально не предусмотрена. Иногда они катастрофически недостаточны — как в случае «войны против наркотиков», в результате которой тюрьмы переполнены темнокожими юношами, сидящими за провинности, белому человеку стоившими бы предупреждения или штрафа. А иногда они заводят в абсурдный тупик — как, например, когда пиетет к букве конституции не позволяет даже заикнуться о том, чтобы подвергнуть право на ношение оружия хотя бы таким же ограничениям, которым подвергается право водить машину.

И тем не менее этот же пиетет помог наконец однополым бракам одержать победу в Верховном суде: в конце концов, стоит внимательно перечитать 14-ю поправку к конституции («Ни один штат не должен издавать или приводить в исполнение законы, ограничивающие привилегии или неприкосновенность граждан Соединенных Штатов»), чтобы понять, что однополый брак не мог быть легален в одних штатах и нелегален в других.

Помимо этого парадоксального столкновения культа свободы с доктриной равноправия, ничего особенного в том, что происходит сегодня в Америке, нет. В плане гражданских свобод Соединенные Штаты стабильно отстают от многих европейских стран, а Россию опережают только из-за хаотических движений самой России туда-сюда по правовому спектру; в некоторых областях — относительно смертной казни, например — Москва до сих пор либеральнее Вашингтона, и особенной гомофобии в российском менталитете тоже на самом деле нет. И даже сейчас, когда краткосрочная политическая выгода от схлопывания геев с Европой и «протестным электоратом» привела к идиотской демонизации и тех, и других, и третьих, Россия с однополыми браками мне все равно представляется гораздо более реалистичным вариантом, чем Россия с правом на огнестрел. И это, в общем, прекрасно. В конце концов, «дуга моральной вселенной» гнется не только над территорией США. Просто здесь она подлиннее.