Поиск

Иван Вырыпаев: \"Сегодня я вынужден признать: цензура есть\"

Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть"

Интервью с худруком театра "Практика"

Текст: Евгений Медведев

Мы продолжаем серию интервью с руководителями московских театров. На очереди — Иван Вырыпаев, худрук театра "Практика"

Год назад "Практику" возглавил режиссер Иван Вырыпаев. Наш корреспондент поговорил с ним о том, что удалось сделать на новом посту, чего ждать в будущем, почему репертуарный театр переживает кризис и как изменилась современная пьеса.

Россия всегда славилась своей любовью к театру. Но, кажется, в последние годы наметился некий поворот, и ажиотаж спадает. Вы разделяете это мнение?
У меня есть маркетинговые данные, я заказываю исследования, и мне говорят, что посещаемость театра очень высокая. Речь идет сейчас о Москве, про регионы я не знаю. Причем не только о "Практике", а в целом.

Вы не связываете это с кадровыми перестановками, которые произошли в столичных театрах в последние несколько лет?
Я ни с чем это не связываю. Зрители ходят в театр в принципе, на все, вне зависимости от конкретных постановок. Люди просто его любят.

Вы однажды сравнивали польское театральное искусство с рентгеном, который сканирует общество и говорит о наболевшем. А какую функцию театр выполняет в России?
Российский театр делится на два основных направления. Первое — культурно-массовое обслуживание, как некое "окультуривание" человека, где сюжеты, авторы ни о чем актуальном не говорят.

Второй театр пытается говориться о важном, его меньше, но он востребованный, он выполняет роль лидера общества. Его немного в провинции, в основном он живет в Петербурге и Москве. Есть и третий вид, но его совсем-совсем мало — это духовная терапия. Она помогает раскрыться творческому началу человека.

Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть" (фото 1)

Вы какому виду отдаете предпочтение?
Мне, как зрителю, интереснее третье направление. Оно построено на созидающей энергии.

Вы замечали, что западный театр говорит о чувствах, но не чувствует. Правда ли, что российский говорит о вещах и событиях, но не объясняет их?
Запад — понятие растяжимое, там есть разные театральные традиции. Скорее, я говорил о тенденции к эмоционально-патологическому театру. Но, конечно, на Западе очень часто встречаются хорошие, большие чувственные спектакли. Мне кажется, что передовые российские режиссеры перенимают культуру западного театра, ведь мы эстетически ориентируемся на него, у нас собственной эстетики нет. В каких-то самых ярких проявлениях российский театр похож на западный. 

А как обстоит дело в провинции? В чем региональные театры, помимо финансирования, уступают, а в чем выигрывают?
Я не большой знаток, все не видел, но, думаю, общая тенденция есть. В России очень силен консерватизм — я не хочу сказать, что это плохо, ни в коем случае, у него тоже есть плюсы, но часто он мешает нашему развитию. Порой консерватизм доходит до абсурдных пределов. Он проявляется в настороженном отношении к современным авторам, формам, режиссерам. Поэтому чаще всего получается что-то очень неживое. Я не был во всех провинциальных театрах, но я абсолютно убежден, что московские театры показывают далеко не лучшие свои качества. Мы говорим "Запад", "регионы", а ведь это колоссальные территории, там живут разные люди, и в одном городе театр слабый, отсталый, а в другом идет что-то интересное.

Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть" (фото 2)

"Практика", конечно, это маленький подвальчик, который отрабатывает свои возможности на 200%". Скоро, видимо, мы будем делать постановки в туалетах"

Заняв пост худрука, вы сказали, что "Практика" — это бескомпромиссный театр. Говорим то, что думаем, и любим авангардное искусство. Эта установка осталась? 
Буквально месяц назад я еще готов был сказать, что цензуры нет. Но сегодня я вынужден признать, что цензура есть и с каждым днем наше духовное развитие ограничивают все больше и больше. И здесь уже пора бы раздаться сигнальному звонку, потому что состояние нашей культуры приближается к точке невозврата, откуда нам потом уже трудно будет вернуться на стадию развития, и тогда наша нация просто распадется. И поэтому роль театра сегодня необычайно высока. Театр препарирует вещи, и запрещать использовать какие-то слова и высказывания — это последнее, что можно сделать. 

Что вы имеете в виду?
Мы наблюдаем сильнейший зажим: ограничения в использовании мата, еще какие-то запреты, — но я надеюсь, что со временем это пройдет, и пройдет скоро. Если этого не произойдет, то мы перестанем развиваться и исчезнем.

"Практика" стала культурным кластером, где ставят не только пьесы, но также проводят кинопоказы и стихочтения. Это слияние жанров произошло само собой или такова была изначальная установка?
По-другому очень сложно выстраивать политику и существовать, потому что зрители сегодня ищут место, а не просто театр. "Гоголь-центр" сумел таковым стать: Кирилл Серебренников и его команда очень правильно все сделали и рассчитали. И в "Практике" всегда проходили кинопоказы, семинары, занятия йогой... Человек хочет проводить досуг, заниматься чем-то полезным.

Другое дело, что помещение театра не позволяет это осуществить. Я хотел бы много чего воплотить в жизнь, надеюсь, департамент культуры поможет к 10-летию "Практики" с помещением. Посмотрите сами: мы с большим успехом и ажиотажем провели "Ночь театра", все желающие не смогли уместиться. Мы должны были отказаться от участия во Всемирном дне театра 27 марта, потому что после 23:00 не можем проводить большие мероприятия, так как находимся в жилом доме.

"Практика", конечно, это маленький подвальчик, который отрабатывает свои возможности на 200%. Скоро, видимо, мы будем делать постановки в туалетах. У нас всюду жизнь, но не хватает помещений, мы задыхаемся и скоро взорвемся, как бомба.

Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть" (фото 3)

"Состояние нашей культуры приближается к точке невозврата, откуда нам потом уже трудно будет вернуться на стадию развития, и тогда наша нация просто распадется"

Если подводить итоги года пребывания на посту, то чем вы можете гордиться?
У меня самого нет особых достижений, хотя есть спектакли, которые мы сделали сообща. Я радуюсь достижениям своей команды — директора Юрия Милютина и продюсера Марии Горшковой. Это их заслуга: они создали мощную менеджерскую и организационную структуру. "Практика" — это серьезная группа профессионалов, от которой даже я иногда страдаю. (Смеется.) Я не могу позвать своих друзей на спектакль, потому что мы продаем все места, и, когда приходит какой-нибудь знакомый, я плачу за билет из своего кошелька. Но сейчас работаем над тем, чтобы доступ на спектакль имел бы каждый желающий.

Московские власти финансово помогают нам, но сдержанно: мы не фавориты, дотации скромные, поэтому приходится выживать, что в каком-то смысле идет нам на пользу. Мы все делаем своими силами, мы не придворный театр, и средства идут на ремонт, содержание труппы, новые постановки.

 Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть" (фото 4)

Год назад вы оговорились, что считаете себя переходной фигурой и намерены за несколько лет найти преемника. Не изменили свое мнение? 
Мне нужно было пройти этот путь и получить определенный опыт. А также сменить Эдика Боякова — по его просьбе. Посмотрим, что будет дальше. У меня ведь есть обязательства — перед попечительским советом, зрителями, составом театра, и я не позволю себе просто все взять и бросить. "Практика" — уникальный, самобытный, интересный организм.

А как складывается ваша работа в кино?
Сейчас готовлюсь к фильму про католическую монашку, которая оказалась в Тибете, на съемки вылетаю 2 мая.  

Однажды вы заметили, что вас могут считать наивным, глупым, даже сумасшедшим, но вы по-прежнему будете верить в возможность новой эпохи Возрождения.
Сейчас я готов уточнить свои слова. Я неверно подобрал термин, не знал, как это описать. Это не то чтобы эпоха Возрождения, просто сегодня у человечества и искусства в целом есть уникальный шанс (оговорюсь, я не уверен, что мы им воспользуемся: помешать могут экология, технологии), но есть шанс у яркого представителя человечества перейти на новый интегральный уровень жизни. Тогда человек совершенно по-другому будет относиться к искусству, кардинально поменяет парадигму восприятия этого мира, тотально перезагрузит свое значение в этом мире.

Эти предпосылки совсем не утопические, уже есть такие люди. Другое дело, что до массовости пока далеко. Человек идет к этому развитию, и тогда само искусство способно будет засиять новыми гранями.

Иван Вырыпаев: "Сегодня я вынужден признать: цензура есть" (фото 5)

Ваш предшественник Бояков заметил, что театр — это мини-государство. А какие болезни, присущие всей стране, передаются этому самому "мини-государству"?
Абсолютно согласен: театр как государство. Если я в своем маленьком театре не могу сделать все так, как мне хотелось бы, если иду на огромное количество компромиссов, — а я иду, да, — что же тогда говорить о президенте с его огромным театром в 160 миллионов человек? Я раньше ругал, сетовал на власть, не понимая, какая это непростая вещь, а теперь стал внимательнее. И еще я понял очень важную вещь: любой коллектив имеет такого руководителя, которого он заслуживает. Это не мистика. Политика есть даже в таком маленьком подвальчике, как "Практика", где у меня всего 63 подчиненных.

Последний вопрос: что вы готовы пообещать своим зрителям?
Не хочу ничего обещать: это будет пафосно и вдруг не сбудется. Я могу вот как сказать: я обещаю, что мы будем стараться, чтобы "Практика" в любом случае была и оставалась искренним театром, который уважает зрителя.

У нас может что-то не получиться, мы можем совершить ошибку, но это будет искренняя ошибка. Нам важно, чтобы зритель все понял и чтобы чувствовал себя максимально открытым. А мы постараемся быть искренними и относиться к нему с уважением.

Статьи по теме

Подборка Buro 24/7